3.10 Выборы в Государственную Думу России 19 декабря 1999 г. Замечания о Европе

Данный случай обладает некоторыми особенностями по сравнению с прежними, поэтому выделен в самостоятельный подраздел. При голосовании по партийным спискам преодолеть 5%-й барьер и пройти в Думу удалось шести партиям и объединениям: 1) победителю предыдущих парламентских выборов Коммунистической партии, КПРФ, 2) открыто поддержанному Председателем Правительства В.В.Путиным объединению "Единство", возглавлявшемуся действующим министром С.К.Шойгу, 3) блоку "Отечество - Вся Россия", ОВР, во главе с бывшим премьер-министром Е.М.Примаковым и мэром Москвы Ю.М.Лужковым, 4) образованному молодыми либеральными реформаторами "Союзу правых сил", СПС, первую строчку в федеральном списке которого занимал также бывший премьер, С.В.Кириенко, 5) националистическому "Блоку Жириновского", т.е. временно переименованной Либерально-демократической партии, ЛДПР, 6) избирательному объединению "Яблоко" Г.А.Явлинского и С.В.Степашина.

До сих пор нам доводилось оперировать максимум четырьмя политическими акторами; работоспособен ли используемый подход, когда их количество - шесть? Согласно данным Центральной избирательной комиссии, распределение между перечисленными единицами оказалось следующим: за КПРФ было подано 24,29% голосов, за "Единство" — 23,32%, ОВР — 13,33%, СПС — 8,52%, "Блок Жириновского" — 5,98%, у "Яблока" — 5,93% [151]. Эти цифры образуют основу для последующего анализа.

Прежде всего, постараемся разобраться в смысле происходившего. На протяжении нескольких предшествовавших 19 декабря месяцев в масс-медиа была развязана беспрецедентная по ожесточенности информационная война, кардинально изменившая недавнюю политическую карту. Еще летом корпорация аналитиков и подавляющее большинство населения придерживались твердого мнения: у ельциновского Кремля и пребывающих рядом с ним сил нет ни малейшей возможности добиться симпатии избирателей и собрать серьезное количество голосов. Однако атака со стороны ведущих масс-медиа (прежде всего подконтрольных Кремлю каналов TV) оказалась феерически успешной; неоспоримую роль сыграл и фактор достигнутой на военных успехах в Чечне популярности В.В.Путина (его растущий, как на дрожжах, рейтинг приблизился к 50%, а затем и превзошел этот порог [314]). Состояние общественного сознания в целом в течение нескольких месяцев перед выборами создавало впечатление дезорганизации и хаоса, но тем не менее в нем можно выделить достаточно четкие закономерности. Во всех странах с образованным населением — а Россия входит в их круг — не бывает иначе (см. рациональное бессознательное), не составили исключения и исследуемые события.

Первое, что бросается в глаза — это разделение шести основных политических сил по признаку поддержки или неподдержки существующей исполнительной власти, президента Ельцина и премьера Путина, в канун парламентских выборов. При этом проправительственный пул был составлен блоками "Единство", СПС и В.В.Жириновского. Их руководители буквально не сходили с экранов двух главных каналов TV: ОРТ и РТР. В чем, кажется, ни у кого нет сомнений: без подобной информационной стратегии ни один из трех названных блоков не мог бы рассчитывать на успех.

Блок "Единство" был создан специально под выборы и номинально возглавлялся новичками публичной политики (его первая тройка - дотоле самый деполитизированный из всех министров, глава Министерства по чрезвычайным ситуациям С.К.Шойгу, чемпион мира по греко-римской борьбе А.А.Карелин, специалист по проблемам организованной преступности А.И.Гуров). Состоящий из "младореформаторов" СПС, согласно солидарным отзывам журналистов и политологов, был дикредитирован предшествующим пребыванием своей верхушки у власти и плачевными для большинства населения результатами экономических реформ. Еще осенью в предвыборном тотализаторе на него не ставили ни копейки. Наконец, сокрушительный провал предрекался и временно перелицованной ЛДПР, "Блоку Жириновского", поскольку, вопреки собственной риторике, в предшествующей Думе ЛДПР всегда вела себя сервилистски по отношению к Кремлю (по подозрению, небескорыстно).

В качестве действительно оппозиционных идентифицировались КПРФ, ОВР и "Яблоко". КПРФ и "Яблоко" - ветераны российской политической сцены с довольно устойчивым составом постоянных сторонников. С ветеранством - и по биологическому возрасту, и по политическому стажу - ассоциировались и руководители относительно нового объединения ОВР: Е.М. Примаков и Ю.М.Лужков. Еще за месяц-два до выборов от ОВР ожидалась оглушительная победа.

Три против трех, три проправительственных богатыря и три оппозиционных - таков резюмирующий расклад. Обращает на себя внимание и приблизительная симметрия: у лидера проправительственных сил, "Единства", практически столько же голосов, сколько у самого сильного из оппозиционеров, КПРФ (соответственно, 23,32 и 24,29%), чрезвычайно близки показатели у националистов "Блока Жириновского" и у демократов из "Яблока" (соответственно, 5,98% и 5,93). Если бы мы имели дело с действительно устойчивой партийно-политической структурой, то, по всей видимости, оказались бы и более близкими друг к другу электоральные веса и средних из каждой тройки "богатырей": СПС и ОВР (8,52 и 13,33%). Такую гипотезу косвенно подтверждает состав комиссии, созданной для подготовки к первым заседаниям новой Думы. В этот состав были включены представители шести преодолевших квалификационный барьер политических объединений: по 4 от "Единства" и КПРФ, по 3 от СПС и ОВР, по 2 от "Блока Жириновского" и "Яблока".

Поскольку, как всегда, предмет интереса составляют не абсолютные проценты полученных голосов, а распределение исключительно между победителями,(1) постольку эмпирические данные необходимо привести к нормативному виду. Процедура знакомая. В сумме шесть главных партий набрали 81,37% голосов. Т.к. нас занимает относительное распределение, то эту цифру необходимо превратить в 100%: каждая из цифр Центризбиркома должна быть разделена на 0,8137. Результаты пересчета сведем в таблицу 1:

Строение "три против трех" сложилось в результате эксплуатации как проправительственными, так и оппозиционными группировками специфических идеологем. Наиболее привычный и к 1999 г. превратившийся в постоянный рефрен - призыв к борьбе с коррумпированным Кремлем и связанными с ним олигархами, по журналистской кличке, с "Семьей". Упомянутого мотива так или иначе придерживались КПРФ, ОВР и "Яблоко". При этом блок "Единство", СПС и "Блок Жириновского" все вкупе были поименованы креатурами "Семьи", или Кремля. Три первых "богатыря" выступали против консолидированных сил зла, хотя и многоликих, но чья сущность, собственно говоря, едина. Тройка "богатырей" против трехголового дракона, или проще: три против одного.

Противоположная сторона выстроила альтернативную идеологему, также исходящую из разочарованности населения итогами проводимых реформ. В качестве ключевого был пущен в оборот критерий энергичности, молодости и практичности. "Что принесли вам предшествущие политики? - Одни обещания и слова. Они - болтуны и снова обманут. Напротив, на нашей стороне соответствие слова и дела. Дал обещание Путин наказать террористов в Чечне - и он его выполняет. Мы все - люди дела. Мы знаем, чего хотим, мы знаем, как этого добиться". Масс-медиа помогли связать c радикальной решительностью "Единство", СПС и "Блок Жириновского". Трое против консолидированных надоевших старых политиков, явных или скрытых коммунистов, против трескунов, против анемичных, с позволения сказать, деятелей. Мы построим новую Россию, тогда как коммунисты, ОВР и иже с ними "Яблоко" по сути зовут нас в прошлое. Все трое - злобные заговорщики, вынашивающие коварные планы сразу после думских выборов проголосовать за отставку правительства, лично Владимира Владимировича Путина.

Таким образом, вопреки видимому несходству двух главных идеологем, обеими был использован один и тот же цифровой, логический код: М = 3 + 1, трое праведников против невообразимо одиозного, втайне объединившегося(2) одного. Политико-идеологическая структура М = 3 + 1 - достаточно характерная для России, см. раздел 1.4.2.1. Наложение двух таких структур друг на друга в процессе сокрушительного лобового столкновения и ответственно за результат "три против трех", М = 6.

Но, несмотря на привлекательность означенного направления дискурса, дальше мы по нему не пойдем. Дело даже не в том, что на этом пути ожидает мало закономерностей, - существует небезосновательное подозрение, что на итогах последних выборов в Думу сказалось нестабильное состояние общественных умов. Недавнее чуть не тотальное разочарование в российской политике как таковой в процессе предвыборных баталий сменилось оживлением и воодушевлением (см. приведенное в разделе 3.5 количество пришедших на избирательные участки - 61,85%, что с точностью до 0,05% отвечает модели, когда неучастие в выборах воспринимается как личная жертва). Поднятому до высот градусу коллективного энтузиазма соответствует скорее переходное состояние социума, почувствовавшего себя на пороге очередного преображения - "закат эпохи Ельцина", - и существует небезосновательное подозрение, что в относительно долговременной перспективе партийно-политической схеме М = 6 вряд ли удастся устоять (обоснование этого увело бы нас слишком далеко от непосредственной темы главы ).(3) На некоторую искусственность (см. применение изощренных политических технологий), не вполне запечатленную систематичность результатов указывает не только во многом хаотизированное состояние общественных умов, но и относительно большое количество политических новичков среди победителей, а также то, что всеобщее идеологическое сражение по существу распалось на серию отдельных схваток. Неравенство электоральных процентов у двух средних из троек "богатырей" - у ОВР и СПС, см. табл. 1 - послужило частным выражением этого, расчет в таких условиях не всегда плодотворен.

При этом всякие выборы - терминальный процесс (т.е. заведомо завершающийся: предвыборная кампания заканчивается актом голосования и подведением его итогов). Сочетание терминальности с фактором образованности социума (рационального даже на уровне бессознательного) не может приводить к совершенно алогичным итогам, пусть и в условиях переходности. Поэтому попробуем испытать несколько иной концептуальный подход.

Прежде всего, снова зададимся вопросом: почему преодолеть квалификационный барьер и попасть в Думу по партийным спискам удалось именно шести партиям и избирательным объединениям (М = 6)? Перед ответом - несколько шагов в теорию и недавнее российское прошлое.

Это общее место - на политической арене многих развитых стран выступают по две ведущие политические силы: две партии или два блока, зачастую различающиеся посредством этикеток "правый" и "левый". Конфронтация между ними ответственна за центральную коллизию, к которой приковано внимание населения и масс-медиа, особенно в разгар предвыборных кампаний, и которая служит перманентным источником будоражащих новостей. Линия, по которой осуществляется столкновение пары ведущих сил, и составляет, так сказать, позвоночник политического тела социума, коллективного сознания вместе с ним. При двух партиях, блоках такая линия, очевидно, одна, что для математиков служит очевидным признаком одномерности. Постараемся запомнить этот вывод: биполярные системы отличаются одномерностью.

По сути аналогичная ситуация наблюдалась в России со времен горбачевской "перестройки" до 1993 г. Противостояние лагерей "реформаторов" и "консерваторов", затем "демократов" и "патриотов" определяло внутренне-политическую обстановку в стране, служило неиссякающей жилой для армии журналистов и публицистов. Таким образом, вплоть до последней четверти 1993 г. российское идеологическое поле характеризовалось той же биполярностью и одномерностью, как и во многих других государствах. Что произошло затем?

К 1993 г. уже успел поостыть дружный энтузиазм по поводу необходимости реформ: см. их первые результаты - лавинообразная инфляция, невиданное падение уровня жизни. Соответственно, сумели сорганизоваться и накопить силы противники реформ, по крайней мере "таких". В сложившихся условиях руководители "демократов", они же главные "реформаторы", президент Б.Н.Ельцин и исполняющий обязанности Председателя Правительства Е.Т.Гайдар сочли допустимым пойти на предельно жесткий вариант борьбы с "патриотическим", "консервативным" Верховным Советом. Октябрьская стрельба в Москве, штурм телестудии "Останкино", залпы из танковых орудий по зданию парламента не произвели, конечно, благоприятного впечатления на граждан России. Скачкообразно возросшее разочарование в обоих главных участниках конфликта, в обоих политических лагерях - по всей видимости, объяснимое следствие. Итак, линия противостояния "демократы - патриоты" (в тот период она же: "реформаторы - консерваторы") в значительной мере дискредитировала себя. Возник объективный запрос на принципиально иные политические силы и идеологии.

Первым, кто почувствовал подобный запрос и предложил конкретный и экспрессивный ответ, стал В.В.Жириновский. Широко допущенный на телеэкраны в период предвыборной кампании к выборам в новую Государственную Думу, он дал волю своим незаурядным дарованиям шоумена. Напропалую клеймя и "демократов", и "патриотов", т.е. как носителей уже опробованного нового, так и защитников старого (коммунистов, отождествлявшихся с лагерем "патриотов"), Жириновский, не скупясь, сыпал немыслимыми обещаниями (к примеру, "Каждой женщине - по мужу"), попутно предложив вниманию публики радикально великодержавную, националистическую идеологию ("Последний бросок на юг" - "Русский солдат будет мыть сапоги в Индийском океане"). Это было нечто необычное для России, тем более в столь заметных масштабах. На декабрьских выборах 1993 г. по партийным спискам за партию Жириновского, ЛДПР, было опущено больше всех бюллетеней, что было справедливо расценено аналитиками как выражение протестного голосования.

Для нас же важнее другое. На фоне сохранившейся-таки оппозиции "демократов" ("реформаторов") и "патриотов" (коммунистов) на политической карте России образовалось место для новой политической силы, не укладывающейся в линию между ними. Она решительно вышла за рамки бытовавших идеологических клише, предложив кардинально отличные. Так впервые в посттоталитарной России образовалось второе политическое измерение.

Сейчас нас не особенно занимает, что парламентские выборы 1993 г. протекали в переходных условиях (смена смешанной парламентско-президентской республики на президентскую, см. о второй политической подбифуркации в главе 2). В обстановке широкого недовольства недавними властителями душ и типом решений, которые они предлагают, у общественного воображения появилась возможность двигаться в принципиально ином направлении. Если в политически одномерном социуме количество основных партий или блоков составляет два, то сколько их должно стать с появлением второго, дополнительного измерения? - Читатель легко справится с задачей: М = 2 х 2 = 4. На состоявшихся в 1995 г. очередных выборах в Госдуму 5%-й барьер удалось преодолеть четырем блокам и партиям, произошла актуализация четырехсоставной парадигмы.

В разделе 3.6 эта ситуация была изучена более подробно. Поскольку переходный процесс уже успел прийти к завершению (президентская республика относительно устоялась), постольку вполне логичными оказались и полученные проценты. Модель двойного золотого сечения запечатлела достигнутый результат, удовлетворительно совпадая с натурными данными, см. рис. 3-12. В настоящем же контексте мы сосредоточиваем внимание на самом факте двумерности (что отражено на том же рисунке).

В каком состоянии подошло российское общество к парламентским выборам 1999 г.? - Мягко выражаясь, разочарованном (более ученые авторы предпочитают термин "фрустрация"). Уровень жизни продолжает снижаться, банковский кризис 1998 г. открыл дорогу бурной инфляции. Безработица, организованная и уличная преступность, поразившая высшие сферы коррупция - у всех на устах. Если главным виновником признается президентская ветвь (рейтинг Б.Н. Ельцина упал до единиц процентов), то раздражение вызывает и бессильный парламент ("даже импичмент не смогли провести, обещают, а на уме только личные интересы"). Идеологическая дезориентация широких кругов населения - естественный спутник подобных условий.

Первыми практические выводы из складывавшейся обстановки сделали некоторые губернаторы. Баллотироваться от любой из существующих партий - быть обреченным на проигрыш. Вслед за мэром Москвы Ю.М.Лужковым начинает активно разрабатываться идеал "беспартийного руководителя", стоящего вне и выше любых идеологий и организаций. "Дело - прежде всего. Хватит болтать. Проболтали Россию. Я представляю интересы не партий, а всех обычных людей" - такой лейтмотив начинает пронизывать доминирующую фразеологию задолго до 1999 г. Нельзя похвастаться, что это чисто российское изобретение: уже давно к нему апеллируют популисты всевозможных мастей, начиная с Латинской Америки и кончая Европой. Некоторой национальной спецификой являлся лишь до поры сугубо немилитаристский образ энергичного "человека дела", всех подражателей "человеку в кепке", т.е. Лужкову, "мэру - читай: отцу - всех москвичей". Производство уменьшенных копий Лужкова было буквально поставлено на поток, причем не только на губернаторских, но и любых региональных выборах.

В большой политике, однако, без партий не обойтись. Поэтому разочарование в существующих партиях нашло выражение в призывах к заполнению пустующей ниши в средней части политического спектра, к созданию так называемых "центристских" партий. Все старые идеологии и партии объявляются "крайностями" и для людей настоящего дела, а не слов, неприемлемыми. Пионером движения в означенном направлении стал тот же Лужков. Заслуженно претендуя на повышение своего политического веса, т.е. рассчитывая выйти на федеральный уровень, и на первых ролях, он предпринимает усилия по созданию собственной партии. Одновременно не остается без внимания и забота о международном имидже. Во время визита 1998 г. в Великобританию он объявляет себя сторонником социал-демократических, лейбористских взглядов [212]. Всё, казалось, благоприятствует провозглашенной идентификации: левая волна накрыла и Америку (замена республиканцев на демократов на президентском посту с 1992 г.), и Европу (длинная фаза правления консерваторов завершилась, практически всюду на выборах побеждают социалисты и социал-демократы). Такая декларация, однако, небезобидна: если есть левый центр, то в противовес не только может, но и обязан возникнуть правый.

На роль руководителя блока ОВР (образованного из лужковского "Отечества" и объединения лидеров некоторых регионов "Вся Россия" ) был приглашен Е.М.Примаков, который по рейтингу в тот момент опережал всех прочих политиков. Тем самым оказалась окончательно обозначенной и ориентация блока: в нем собрались опытные "люди дела", далекие от идеологических крайностей (государственники и "центристы"), наконец, этот центр несколько кренится на левый бок ("левый центр"). Согласно всем опросам, ОВР был практически обеспечен внушительный успех. Подача, таким образом, состоялась, и ответный удар не заставил себя долго ждать.

Кремлевское окружение озабочено вопросом "преемственности", и срочно нанятые им талантливые политтехнологи всего за несколько месяцев до выборов инициируют создание альтернативного объединения, опирающегося на по сути те же главные импульсы. Население устало надеяться на старые партии? - Вот, пожалуйста, новая. Выражаются симпатии "людям дела", а не идеологий, т.е. ничем не обеспеченных слов? - Как угодно, вы их получите. Лидеры ОВР - государственники? - Простите, существуют и те, кто заботится о державной чести порешительнее (см. удары по мятежной Чечне). На протяжении последних лет масс-медиа пугали жупелом Березовского (символ коррупции в высших сферах)? - С.К.Шойгу: "А кто такой Березовский?"; В.В.Путин: "Бойтесь данайцев, дары приносящих". Так был создан блок "Единство", он же "Медведь", во главе с названным С.К.Шойгу.

Выбор, следует признать, был отменным. Единственный из многолетних министров с незапятнанной репутацией, державшийся подчеркнуто в стороне от любых политических деклараций и за которым настоящее дело - спасение жизней людей. Созданное им министерство - исключение, не вызывающее публичных нареканий. Не беда, что лидер нового блока несколько косноязычен (журналисты злословят: не может связать пары слов). Не златоуста, а деятеля предстоит выбирать (на экранах - сплошные репортажи о герое-спасателе). Второй в партийном списке, А.И.Карелин, долгие годы одерживает блестящие победы на борцовском ковре также не языком. Пусть интеллигенты смущаются почти воинственным антиинтеллектуализмом блока, большинство - за простыми людьми. Зато за прямую поддержку ему высказался В.В.Путин, восстанавливающий веру России в саму себя, решительно бьющий террористов в Чечне ("мочит в сортире"). В отличие от левого центра, ОВР, данный блок был идентифицирован в качестве правого (задача продолжения либеральных реформ, "должный противовес").(4)

На минуту возвращаясь к схеме "три против трех", не случайны и взаимные тяготения. В прокремлевском лагере, помимо правоцентристского "Единства", - откровенно ассоциирующий себя с западными неоконсерваторами (пользуясь аутентичными аналогиями, британскими) "Союз правых сил". Наряду с бескомпромиссным экономическим либерализмом, на знамена выносится и политическая решительность, включая военную (один из столпов СПС А.Б.Чубайс: "В Чечне возрождается российская армия", "Бить террористов до полной победы"). Радикально правым характером изначально славится и партия ультранационалистов В.В. Жириновского. Таким образом, все без исключения прокремлевские силы отличались той или иной "правизной". В оппозиционной Кремлю группе ситуация зеркально противоположная. Коммунисты КПРФ, левоцентристы ОВР и издавна ассоциируемое с социал-демократией "Яблоко" (см., напр., [301]) - прямая иллюстрация этому. Подспудно в России наблюдалось столкновение правого и левого лагерей. Но речь сейчас не об этом.

Как и в 1993 г., на фоне моральной усталости и дезориентации избирателей, под гром призывов к сплочению под флагами совершенно новой идеологической силы в 1999 г. в России произошло рождение очередного политического измерения. Два главных центриста - ОВР и "Единство" - заполнили пустое пространство, опираясь на мифологему "политика без идеологии",(5) или почти без идеологии. "Хватит болтать, пора дело делать" - таков новомодный императив.

Если с 1993 - 95 гг. в России уже существовало двумерное политическое пространство (М = 2 х 2, см. выше), то что происходит, когда появляется еще одна политическая координата? - Читатель не ошибется: М = 3 х 2. Трехмерное политическое пространство подразумевает наличие шести ведущих политических сил. Как раз такому количеству блоков и удается преодолеть квалификационный барьер. Рациональное бессознательное, по крайней мере в этом аспекте, сработало как прецизионный механизм. На сей раз, надеюсь, удалось лучше понять, почему в новую Думу попало шесть политических акторов.(6) На этом закономерности, разумеется, не заканчиваются.

Если новое политическое измерение составила пара "центристских", в значительной мере деидеологизированных политических сил (повторим, ОВР и "Единство"), то что наблюдалось в остатке? - Тут же обращает на себя внимание: сплошь идеологизированные партии, т.е. обычного, хорошо знакомого типа. Перечислим их для наглядности: коммунисты КПРФ, либерал-консерваторы из рядов СПС, радикальные националисты - "соколы Жириновского" и, наконец, тяготеющее к социал-демократии "Яблоко", М = 4. Ситуация, не вызывающая удивления. На выборах 1995 г. фигурировал почти тот же состав главных участников: и коммунисты, и партия Жириновского, и "Яблоко". Единственное изменение - вместо впавшего в дистрофию НДР в Думу попал нагулявший бока СПС (преемник более ранней "партии власти" - "Выбор России"). При этом обеими партиями - и СПС, и НДР - ныне провозглашена по сути одна и та же, с точностью до неразличимых нюансов, номинальная идеология: правые европейского типа, на манер британских консерваторов или немецкого ХДС. Не лишено любопытства, что и в другом из рассматривавшихся выше примеров кватерниорных систем (М = 4), в германской земле Саксония-Анхальт победу одержал типологически тот же реестр участников, см. раздел 3.6. Либерал-консерваторов там представлял ХДС (в России ср. СПС), социал-демократы выступали под собственным именем (у нас под вывеской "Яблока"), ПДС - наследница компартии ГДР (ср. КПРФ, выросшая из КПСС), националисты из Немецкого народного союза - кузены последователей Жириновского.

Теперь мы, кажется, достаточно подготовлены, чтобы приступить к подсчету процентов. Как отмечено, главным театром информационной войны стала борьба за "центр". Идейные партии уже давно навербовали сторонников, и в массе их вряд ли удастся отнять. Напротив, целинная нива аполитичного, дезориентированного населения выглядела вожделенной и благодатной. Таких людей и нужно "окучивать". В сражении за эту часть электората приняли участие ОВР и "Единство" - два популистских объединения, лево- и правоцентристское, выступающие под лозунгом "Хватит болтать и обманывать, пора дело делать". Обе возглавляются недавним или настоящим начальством, представляют собой альянс президентов национальных республик и губернаторов, прилагают неутомимые старания приклеить друг другу ярлык "партии власти". Почти две трети экранного времени посвящено коллизиям их столкновения.

Рассмотрим соотношение между членами указанной пары, образовавшей новое, третье политическое измерение. За характеристический объем целого с в данном случае следует, очевидно, принять численность относительно аполитичного, идейно не определившегося населения, в упованиях на чудо готового отдать голоса партиям популистского, "государственнического", "центристского" типа, а не старым, доверие к которым в значительной мере утрачено. Перед стартом предвыборной кампании несомненным фаворитом в названной паре считался, разумеется, ОВР (по некоторым оценкам, его рейтинг доходил до 50 - 55 процентов [241]). Победа, казалось, автоматически обеспечена - у большинства журналистов и аналитиков сомнения в этом отсутствовали. Что произошло затем?

ОВР, так сказать, почил на лаврах и напрочь упустил инициативу. Главные телеканалы, ориентированные на массовую, не вполне просвещенную аудиторию (т.е. два первых центральных канала, в отличие от апеллирующего к более "продвинутым" зрителям НТВ), развернули фронтальную атаку на лидеров ОВР. И Ю.М.Лужков, и Е.М.Примаков были поставлены в позицию защищающихся, оправдывающихся перед бурным потоком обрушившегося на них компромата. Политстратегами "Единства" была выбрана исключительно выигрышная линия поведения (как всегда, мы отвлекаемся от моральных оценок). Вместо того, чтобы пытаться догнать первоначально находившееся далеко впереди ОВР, подражая его сложившемуся коллективному образу, репутации (воспроизводство знакомой нам по первым разделам схемы b ~ a ), они перехватывают инициативу и вынуждают ОВР подчиниться правилам чужой игры. А это означает, что два претендента по сути поменялись местами.

В чем, на наш взгляд, заключалась главная ошибка ОВР? - Именно в изначальной уверенности, что в борьбе за свою, "центристскую", часть электората у него нет серьезных соперников. Подобная уверенность тождественна самоуспокоенности или, что то же, неумению ценить то, что имеешь (помните, в разделе 3.1 приводился аналогичный пример? - мужчина не ухаживает за женщинами, которых уже покорил. Зачем, если они и так уже есть?). Дескриптивной моделью для такой ситуации являются группы условий (1) - (3) или (11) - (12), и, значит, характеристической цифрой должно послужить значение из закономерности золотого сечения: а/с = 61,8%. В данном случае буквой а обозначено количество голосов, поданных за "Единство".

Всякая теория должна быть испытана на практическом оселке, и для проверки обратимся к данным эксперимента. За "Единство" было опущено 23,32% бюллетеней, за ОВР - 13,33%. Таким образом, целое с в настоящем случае составляет с = 23,32 + 13,33 = 36, 65%. Отношение а/с равняется 23,32 / 36,65 = 0,636. Т.е. а/с = 63,6%. В целом удовлетворительное совпадение с теоретической цифрой 61,8%.

Помимо только что указанного, главного сектора сражения (за без- или слабоидейный электорат), менее масштабные, но ничуть не менее занимательные схватки развернулись и на других фронтах. Так, известное интеллектуальное удовольствие принес очередной раунд борьбы между двумя представителями "демократов" - "Яблоком" и "Союзом правых сил". Эта противостояние имеет довольно долгую предысторию, уходящую корнями к истокам новой, демократической России.

Собственно говоря, у обоих объединений практически один и тот же по убеждениям и настрою избиратель. За них голосуют люди, придерживающиеся демократических взглядов в политике и либерализированных в экономике, чаще всего с образованием, превышающим средний уровень. Размежевание осуществляется по нюансам. Выше уже отмечалось: политологи традиционно относят "Яблоко" к левой разновидности (на манер европейских социал-демократов), СПС - к правой, неоконсервативной. Однако то, что в Европе признается за принципиальное противоречие, в сознании российского избирателя, чей мерный аршин настроен на качественно более амплитудный разброс, на развернутый в размах рук политический спектр, обращается в сравнительно мелкие расхождения.

Наряду с маловнятным для неспециалистов различием конкретных экономических программ, центральным мотивом, по которому осуществлялось столкновение двух демократических толков, в российских условиях служило отношение к существующей власти. Ведущие представители СПС фактически без перерывов с начала правления Ельцина занимали высшие посты в исполнительной власти и, следовательно, по мнению "Яблока", должны нести ответственность за то, что получилось в стране. Не изменило своей тяге к "хождению во власть" СПС и теперь, полностью поддерживая в канун выборов политику Путина, включая вторую войну в Чечне. "Яблоко", наоборот, традиционно в оппозиции, и его фракция в Думе последовательно голосует против большинства предложений правительств ("Мистером Нет" окрестили ироничные журналисты лидера "Яблока" Г.А.Явлинского, воспользовавшись прозвищем министра иностранных дел СССР застойных лет А.А.Громыко). "Яблоко" оказалось единственной партией, не постеснявшейся открыто призвать к необходимости переговоров с лидерами Чечни, хотя, вероятно, отдавало себе ясный отчет, скольких голосов за это придется недосчитаться (клеймом "предателя" с пафосом наградил перед телекамерами Г.А.Явлинского один из главных деятелей СПС А.Б.Чубайс).

Теперь представим себя на месте политтехнологов СПС в канун старта избирательной кампании. На что вправе рассчитывать объединение? Его рейтинг катастрофически низок, на прошлых выборах его предшественнику, ДВР, не удалось преодолеть 5%-ю планку, и хор прогнозистов язвительно предрекает такой исход и теперь. Навряд ли могли выглядеть оправданными надежды и на общее расширение демократически настроенного электората. С чего бы? Реальными достижениями реформаторам не удается похвастаться; отобрать голоса у коммунистов, популистов, националистов - об этом лучше заранее забыть. Вообще, последняя избирательная кампания отличалась кардинально более адресной работой политических партий с различными группами населения, и СПС в основном апеллировал к демократически окрашенной части электората. Роль морального лидера "демократов" очевидно принадлежит "Яблоку", еще в летних опросах в его поддержку высказывалось до 15% потенциальных избирателей. За этой группой и стоит охотиться.

Малообещающей и рискованной оказалась бы игра, если бы СПС пустился вдогонку за "Яблоком" ( b ~ a ). Велики шансы, что все равно не удастся перешагнуть 5%-й барьер (общие 15%, согласно опыту прежних выборов, в состоянии и "подтаять", соответственно, на долю b придется меньше, чем критические 5%). Да и в случае успеха упомянутой стратегии ожидаемая доля b не вызывает горячего энтузиазма. Заставить неподатливого Явлинского перейти в защиту, навязать ему собственные правила (как это произошло в "рокировке" ОВР и "Единства") - также неверный расчет: Явлинского ничем не свернуть, чужую игру он просто не примет, что доказано всеми предшествующими годами. Его позиция "твердокаменна", и если уж он не без оснований нацелился на весь демократический электорат ( а ~ с ), то это вряд ли кому по силам изменить. А что если использовать сам факт неизменности установки а ~ с ? Фактор Явлинского, если ему так хочется, пусть остается инвариантным.

Запомним соотношение а ~ с, где а обозначает характеристический объем, т.е. электоральную базу "Яблока", а с " общую численность демократически настроенных избирателей.

Работу политтехнологов СПС в данном случае нельзя не признать сверхпродуктивной и в высшей степени профессиональной. Поскольку СПС высказывается за поддержку и Кремля, и правительства и пользуется ответной поддержкой, постольку в его распоряжении такой ресурс, как основные масс-медиа. Обозначим характеристический объем СПС через b. В последние годы в глазах широкого избирателя сложился образ "Яблока" как авторитетного морального лидера демократов? - Что ж, это факт, и полностью от уважения к заслугам Явлинского не стоит отказываться, подражание а (тогда, соответственно, было бы b ~ a ) - небесполезное свойство. Формальный лидер СПС, по-кошачьи вкрадчивый С.В.Кириенко ("рафинированный интеллигент") отпускает перед телекамерами комплименты Явлинскому, доверительно сообщает, что прежде и сам голосовал за него.

Но единственно такая игра, как сказано, не сулит приемлемых дивидентов, и параллельно ей проводится совершенно иная. Устами Чубайса "Яблоко" полностью отвергается (вплоть до ярлыка "предатель", см. выше), и выражаются претензии на весь демократический электорат. "Явлинский - болтун, а мы - люди дела. Мы с Путиным, а Явлинский, как всегда, себе на уме. Подлинные, а не декларативные, демократы - разумеется, мы, а не он".(7) Поддержка всех каналов TV (на два первые Явлинского практически не пускают) позволяют СПС довести до сознания избирателей обе своих установки: и уважения к "Яблоку", с одной стороны (озвучивающий актер - С.В.Кириенко), и предельно агрессивного, психологически полностью независимого стремления овладеть всеми демократически настроенными избирателями (значит, b ~ c ), с другой. Удачное распределение ролей - "добрый следователь" Кириенко и "злой" Чубайс, однако цель у обоих одна, - наряду с многократными повторениями и вариациями на TV, позволяет внедрить в коллективное сознание обе цели одновременно. Но ведь тогда b ~ (a + c). В отличие от многих предыдущих примеров, здесь актор не колеблется в выборе между одной установкой или другой (если бы колебался, то сработало бы нечто среднее, среднеарифметическое), а последовательно проводит в жизнь и первую, и вторую. Это следует отчетливо различать: в случае отношений "или - или" (избирателю не вполне понятно: то ли одно, то ли другое) мы используем в процессе расчета среднеарифметическое, при отношениях "и - и" (и то, и другое одновременно) - сумму двух величин.

Выше уже доводилось встречаться с ситуацией, когда целевая установка одного из акторов превышает по своему характеристическому объему целое с (см. в разделе 3.9 о выборах мэра Москвы в 1999 г.), и читателю известно, что это вовсе не обязательно противоречит здравому смыслу. Различны лишь конкретные мотивы, ведущие к подобному превосходству. В примере с Лужковым за него, как мы помним, был ответственен вселившийся страх упустить победу, на которую, еще недавно казалось, не в силах покуситься никто (прокремлевским силам удалось-таки изрядно напугать Юрия Михайловича призраком конкуренции). В настоящем же случае причиной стала, так сказать, "целеустремленная гиперактивность" объединения СПС и стоящих у него за спиной прокремлевских масс-медиа.

Для надежности еще раз: резонно ли со стороны одного из участников распространять свои амбиции на кусок, превышающий целое с? - Ну, во-первых, целое - а в данном ракурсе, напомним, за него принята общая численность демократически настроенного электората - в принципе может быть и расширено (в общем итоге демократам по каким-то неясным причинам может отдать предпочтение неожиданно большое количество людей). Но это в принципе, а в наличных российских условиях, когда зримыми достижениями демократам трудно похвастаться, надежды на это, как сказано, были бы явной утопией. Во-вторых, что важнее, часть b в реальности и не становится больше, чем с, она только пропорциональна сумме (а + с), т.е. стремится стать таковой. Подобное желание здравому смыслу не противоречит, и если его удается подобающе довести до сознания и подсознания социума, может оказаться весьма плодотворным.(8) Приступим к подсчету процентов.

Вначале соберем вместе полученные результаты с учетом естественного условия a + b = c:

Откуда сразу вытекает пропорция

или

После подстановки b = c - a и раскрытия скобок

Деление на с² приводит к квадратному уравнению с неизвестной (а/с)

Его корни составляют

Выбирая положительное значение (только оно и имеет реальный смысл) и прибегая к более удобному, десятичному приближению, получаем

Таким образом, на долю "Яблока" должно прийтись около 41,4% от общей численности демократического электората, на долю СПС, соответственно, - 58,6%.

Теперь сравним теоретические величины с реальными. За "Яблоко" на выборах 1999 г. проголосовало 5,93%, за СПС - 8,52%. За интересующее нас целое с (с - относительная численность демократического электората) должна быть принята сумма 5,93 + 8,52 = 14,45%. Пересчет на такое с приводит к а/с = 41,0%. Удовлетворительное соответствие теоретическим 41,4%. Реальная доля СПС - 59,0%, при теоретической 58,6%. Модель неплохо сработала, каждый из двух главных представителей демократических сил добился на выборах результатов сообразно собственным, реализованным в предвыборной стратегии установкам.

В предшествующем изложении этот мотив еще почти не звучал: тому, кто считается фаворитом, не всегда удается подтвердить свое преимущество. В паре "Яблоко - СПС" до выборов приоритет практически единогласно отдавался первому, из чего отнюдь не автоматически вытекает фактическое процентное превосходство. "Яблоко" и получило меньшее количество голосов. Конечный расклад зависит от сочетания целевых установок оппонентов, и если прежде в книге не фигурировали варианты, когда терпит поражение как раз не аутсайдер, а фаворит, то это, конечно, не означает, что такие варианты отсутствуют. На последнем примере мы и постарались продемонстрировать такую возможность - как в реальности, так и в расчетах.

В роли следующей арены сражения оказались сразу два очага межпартийной борьбы. Рассмотрим политическую, общественно-психологическую схватку, состоявшуюся между сторонниками твердых идеологических убеждений, с одной стороны, и носителями более аморфных, менее вербализованных политических взглядов, с другой. Такая борьба, на наш взгляд, протекала на двух уровнях.

Первый и главный из них обязан столкновению группы "старых", хорошо знакомых избирателю партий и блоков, обладающих достаточно разработанными и артикулированными программами, с группой новейших, для которых характерны дефицит или размытость политических принципов, аморфность, "амебообразность" идеологии. Вторая группа образована популистами, или "центристами", ОВР и "Единства"; первая - совокупностью КПРФ, СПС, "Блока Жириновского" и "Яблока". Почему приобрела актуальность столь странная, на первый взгляд, оппозиция? - Причина не только в том, что и ОВР, и "Единство" пребывали под знаком детерминативов "партий власти", "партий губернаторов", тогда как все остальные воспринимались в качестве представителей рядовой общественности, обычных людей. Выше уже отмечалось: на фоне климата недоверия к старым политикам в масс-медиа развернулась ожесточенная кампания критики партий как таковых ("мы - не за своекорыстные партии, а за ваши интересы, т.е. за большинство" - лейтмотив популистов). Соответственно, в канун выборов означенная оппозиция оказалась достаточно "разогретой", существенной для процесса политического формообразования.

Ко второму уровню в сущности того же сражения следует отнести противостояние внутри группы идеологических партий. Самой старой и организованной среди них являлась, разумеется, КПРФ. Помимо солидного стажа, за ней признавалось наличие строго сформулированной и твердой идеологии (независимо от отношения к ней). О своей неприемлющей коммунизма позиции неоднократно объявляли лидеры "Блока Жириновского", СПС и "Яблока". Существуют ли общие черты у членов столь разнородной тройки? - Конечно, а именно относительная новизна (на фоне КПРФ с почти столетней историей) и не до конца откристаллизованная идеологическая ориентация.

Политологи ассоциируют "Яблоко" с европейской социал-демократией? - Но все же оно не вполне социал-демократично. Вдобавок до сознания российского избирателя пока отчетливо не доведены ключевые особенности программ и целей социал-демократии. В результате - некоторая идейная "туманность" образа "Яблока". СПС продекларировал себя стоящим на одной идеологической доске с английскими консерваторами? - Но такой аналогии недостаточно для формирования строгих концептуальных границ блока, и, кроме того, СПС буквально на глазах перекрасился: еще недавно его ведущие представители пользовались репутацией записных либералов, космополитичных "чигагских мальчиков". Силуэт снова расплывается и двоится. У лидера "Блока Жириновского" и вовсе репутация всероссийского шута, страдающего бесстыдной противоположностью слов и дела. Итог - все три антикоммунистических партии в глазах общества отличаются известной "неподлинностью": 1) они относительно недавно образовались и, не исключено, скоро сойдут на нет, 2) никак не удается ясно понять, каковы в конечном счете поставленные ими цели, действительные программы.

Таким образом, будированное предвыборной пропагандой и TV противостояние носителей идей и политического стажа, с одной стороны, и многообещающих политических "новоделов", с другой, привело к расщеплению общего политического поля на двух означенных уровнях. Рассмотрим их по отдельности.

Старые партии во многом дискредитированы, а новые не скупятся на щедрые обещания. От первых уже более-менее понятно, чего ожидать (но эти ожидания, учитывая реальные результаты, избирателей не вполне вдохновляют), вторые - во многом "кот в мешке", зато льстят тлеющим, готовым вспыхнуть надеждам. В какой парадигме протекало соревнование между ними?

Оно, как сказано, отличалось психологической остротой. Когда группа новых партий взирает на былые и ожидаемые грядущие (предсказанные опросами) успехи старых, она стремится их воспроизвести, старается быть не хуже: b ~ a, где a - характеристический, т.е. электоральный, объем совокупности старых партий, а b - аналогичная величина совокупности новых. В масс-медиа львиная доля внимания - образованиям новым (прежде всего "Единству" и ОВР), что не может не внушать их оппонентам стремления поменяться ролями. Вдобавок и ОВР, и "Единство", как сказано, - "партии власти", а таковой втайне мечтает стать и любая из старых (доступ к фактически неограниченным ресурсам). Но тогда a ~ b. В рузультате перед нами своеобразная "гонка преследования", когда каждый орентируется на другого:

Но только ли под такою звездой осуществлялась конкуренция между двумя названными группами? - Несмотря на пропагандистскую громогласность, на распоряжение ресурсами исполнительной власти (федеральной и/или региональной) политические новички, без сомнения, испытывали известный комплекс неполноценности перед лицом старых партий. За последними - превосходящий опыт борьбы за места в парламенте (до сих пор - и в 1993, и в 1995 гг. - "партиям власти" по спискам удавалось завоевывать лишь вторые места, уступая первенство оппонентам). Власть в целом в России не очень-то любят, поэтому было бы неплохо, если бы на сей раз удалось очаровать избирателя не меньше, чем "партиям низов". Последним следует дать решительный бой, опираясь на разжигаемую разочарованность избирателя в деятельности парламента вообще, в старых парламентских партиях в частности. Условия "жесткой гонки" нам хорошо знакомы, см. (14) из раздела 3.7. Для удобства перепишем их заново, сохранив прежний номер:

Поскольку, как и в предыдущем случае (соревнование СПС и "Яблока"), мы имеем дело с одновременно проводящимися в жизнь установками, постольку цели и ценности каждого из участвующих акторов, т.е. правые части пропорций, следует просуммировать:

То есть

После составления и раскрытия пропорции приходим к квадратному уравнению

3(a/c)² + 2(a/c) - 2 = 0.

Его положительный корень составляет

(а/с) = (√7 - 1)/3 » 0,549 = 54,9%.

Если игра двух политических акторов протекает по описанным правилам, то, согласно теории, на долю первого из них должно прийтись 54,9%, а второго - 45,1% голосов. Сравним эти цифры с реальными, воспользовавшись данными таблицы 1.

Вначале возьмем группу относительно старых, идеологических партий (совокупность КПРФ, "Яблока", "Блока Жириновского" и СПС) и новых, популистских (ОВР и "Единства"). Доля первой группы составила: (а/с) = 29,85 + 7,29 + 7,35 + 10,47 = 54,96%. Расхождение с теоретическими 54,9% всего в шесть сотых процента. Расчет, опирающийся на гипотезу, что конечные достижения каждого из политических акторов сообразны реализованным установкам, привел к цифре, на удивление близкой к действительной. Как обстоит дело с семантически изоморфным соревнованием внутри системы идеологических партий?

Последняя, как сказано, образована совокупностью КПРФ, СПС, "Блока Жириновского" и "Яблока". При этом КПРФ противостоит трем антикоммунистическим остальным по признаку превосходящего стажа и наличия твердой, последовательной идеологии. Согласно теории, на долю КПРФ должны прийтись те же 54,9%.

Роль целого с в настоящем случае переходит к суммарной численности электората всех идеологических партий. Мы только что встречались с этой величиной: с = 54,96%, где за 100% принята численность избирателей всех прошедших в Думу объединений, см. табл. 1. Эмпирическая величина а должна быть взята из той же таблицы: у КПРФ - 29,85%. Тогда (а/с) = 29,85 / 54,96 = 0,543 = 54,3%. Несколько более значительное, чем ранее, расхождение с цифрой 54,9% теории (разница - 0,6%), однако для условий натурного эксперимента удовлетворительное соответствие. Использованная гипотеза показывает неплохую работоспособность и здесь.

Итак, в развернувшейся накануне и в ходе выборов политической баталии были выделены три основных зоны сражения. Повторим: 1) в борьбе за голоса политически дезориентированного избирателя сошлись две разновидности популистов - "Единство" и ОВР, 2) внутри лагеря "демократов" произошло нелицеприятное столкновение СПС и "Яблока", наконец, 3) имплицитно протекала борьба носителей достаточно твердых и сформулированных политических взглядов (независимо от окраски), с одной стороны, и более размытых, аморфных, с другой. Третья арена сражения, в свою очередь, расщепилась на две относительно автономные части. В каждом из аспектов игра протекала по своим собственным правилам, поэтому каждому присущи свои закономерности. Рационален ли подобный процесс? - Без сомнения, количественное соответствие теории и реальности дает однозначный ответ. Российское общество, его коллективное сознание и бессознательное сохранили верность рациональным мотивам, как это и диктуется его образованностью. Но рациональность в настоящем случае проявляет себя исключительно по частям, оказывается "раздробленной", "парциальной", не позволяя составить, на наш взгляд, единой и связной концептуальной картины.

В этом смысле произошла даже некоторая деградация по сравнению с предшествующими парламентскими выборами. Если в 1995 г., при реализации четырехсоставной, т.е. двумерной, парадигмы в рамках каждого из двух измерений действовала одна и та же закономерность (золотое сечение), то на сей раз наблюдалась не только более высокая партийная фрагментация (что естественно: трехмерность, значит, М = 6), но и настоящая эклектика формообразующих принципов. Общество в целом в таких случаях практически невозможно собрать, впечатление хаоса, беспорядка в головах избирателей выглядит недалеким от истины. Трехмерные случаи, ввиду присущей им сложности, и без того не вполне благоприятны для достижения политической интеграции. Когда же в каждой подобласти действует свой собственный, отличный от других, закон - это почти сумасшедший дом. Данные обстоятельства внушают дополнительную уверенность, что у шестисоставной политической структуры в России вряд ли имеются серьезные шансы на долгосрочное закрепление и сохранение. Она - плод переходной эпохи, информационной войны и специальных политтехнологий.(9)

На существенно переходный характер, по всей видимости, указывает и отмеченная неизотропность - разнородность формообразующих принципов по разным политическим измерениям, - тогда как в последовательно устойчивых случаях естественно ожидать изотропности (так, прибегая к физической параллели, в конце концов равномерно распределяется по различным степеням свободы частиц кинетическая энергия. В нашем случае неравноценность трех политических измерений, когда вдоль каждого из них разворачиваются свои собственные игры, со своими закономерностями, - свидетельство неокончательно устоявшегося общественного сознания, отсутствия в нем общего, интегрированного, как итог - самосогласованного, образа мыслей и чувств).(10) Однако даже наличный "беспорядок", его "моментальный снимок", повторим, все же подчиняется простейшим математическим правилам, регулируется ими. В отечественной литературе не без кокетства то и дело приводится одно из высказываний Черчилля: "Предсказать, как поведет себя Россия, - это всегда настоящая головоломка, нет - тайна за семью печатями", - что представляется сильным преувеличением. Уже не раз на протяжении книги приходилось убеждаться: Россия ничуть не в меньшей степени, чем другие, подчиняется рациональным закономерностям элементарного типа, что создает предпосылки для анализа не только задним числом, но и заранее.

В заключение раздела воспользуемся еще несколькими соображениями. В разделе 3.6 была предпринята попытка обсудить причины появления в современных партийно-политических системах более чем одного политического измерения. Если еще три-пять, даже одно десятилетие назад считалось типичным существование в развитых странах биполярности (двухпартийности или двухблоковости: правые и левые силы) и признавалась желательность подобного положения, то в последние десятилетия аккумулируются исключения. В разделе 3.6 в нашем распоряжении побывал материал некоторых посттоталитарных социумов (Россия в целом, Красноярский край, Молдова, земля Саксония-Анхальт в Германии), с тех пор в обиход введен дополнительный материал (посттоталитарная Испания и не имеющие ничего общего с тоталитарными пережитками Швейцария и Нидерланды). В связи с этим в реестр причин необходимо внести дополнения.

Поскольку Швейцария и Нидерланды - две кальвинистские страны, постольку трудно избавиться от искушения обнаружить в коллективном сознании соответствующих народов черты, ведущие к двойной, или двойственной, легитимации (см. раздел 3.6). Хрестоматийной особенностью кальвинизма принято считать моральный ригоризм, а также, что здесь важнее, учение о предестинации. Модернистские, демократические формы общественного сознания характеризуются очевидным антропоцентризмом (человек - хозяин своей судьбы, народ - суверен), их атрибутом служит модель рукотворного, значит открытого, будущего? - Швейцария и Нидерланды - одни из старейших демократий, которым, конечно, не чужд подобный рациональный мотив. Но наряду с ним, глубокие корни и у ощущения предопределенности (кальвинизм), т.е. будущего по сути закрытого. Кроме того, два немногочисленных народа неоднократно становились объектом экспансии, и даже в отсутствие прямых военных вторжений им нередко приходилось переживать нависшую угрозу, зависимость от расклада могущественных внешних обстоятельств, прихотей сильных держав. Такие факторы, разумеется, слабо согласуются с мотивом "народ - суверен", но возможно ли от них избавиться или пренебречь ими?

Именно сложным историческим обстоятельствам Швейцария и Нидерланды могут быть обязаны двойственной легитимацией: идущей от подчиненного только самому себе, самостоятельно определяющего собственные политические формы общества, во-первых, и от веры в свою коренную зависимость от высших или внешних обстоятельств, во-вторых. Два названных направления мысли существуют во многом независимо друг от друга. В посттоталитарных государствах две разновидности легитимации объясняются переходным статусом коллективного сознания: уже введены демократические институты (народ самостоятельно управляет самим собой), однако еще не полностью вытеснено из сердец и умов ощущение того, что вся власть - у сильных мира сего и с этим трудно что-либо поделать. Поэтому ни один из двух главных принципов легитимации: 1) экстериорный: власть - от Бога, судьбы или иных внешних источников (наиболее древняя, она же "азиатская", форма), 2) интериорный: власть - от народа (конечное основание демократии, прогрессистского мироощущения), - не в состоянии вытеснить другой. В случае кальвинистских стран поддержку "архаическому" мотиву оказывают религиозные и национально-исторические особенности.

При известной правдоподобности таких объяснений, я не склонен преувеличивать их значение. Обратимся к более приземленным, позитивным версиям, ибо сказанное о посттоталитаризме и кальвинизме производит впечатление скорее сопутствующих или благоприятствующих обстоятельств, чем репрезентативных причин. Сам феномен относительно высокой политической размерности социума (дву- и трехмерности) производит впечатление более общего. Начнем от противного, т.е. с биполярных систем.

В учебнике социологии Антони Гидденса читаем: "Двухпартийные системы имеют тенденцию к концентрации "на мели посреди фарватера", где находится большинство избирателей (за исключением радикальных). Обычно в этом случае партии культивируют образ умеренности, и иногда они столь похожи друг на друга, что предлагаемый выбор едва заметен <...>. Многопартийные системы позволяют более непосредственно выражать различные интересы и взгляды, предоставляют простор для представительства радикальных альтернатив", цит. по: [95a, с. 94]. Заходя с несколько иной стороны, с позиции теории конфликтов, А.Аг приводит мнение Аптера: "Американская политическая система чаще всего критикуется за то, что две крупные политические партии декларируют одни и те же ценности, следовательно, невозможен истинный конфликт. Максимум, о чем идет речь, - это конкуренция, конфликт интересов" [8]. Четырехпартийные системы, напротив, позволяют запечатлеть и тем самым эксплицировать, канализировать обе ведущие разновидности общественных разногласий: как "горизонтальную" (столкновение интересов), так и "вертикальную" (столкновение по поводу ценностей). Применительно к подобным социумам в равной мере правы сторонники и функционалистских, и структуралистских теорий конфликтов, и, в отличие от систем двухпартийных, удается выразить позиции более разнородного, менее "приглаженного" состава общественных классов. По мнению Аптера, в США - более рыхлая классовая структура по сравнению с более зрелой европейской [там же], следовательно, в первую очередь в Европе должна оказаться востребованной четырехсоставная модель. Все наши примеры и относились к упомянутому региону.

Кроме того, существуют основания полагать, что современные условия - в отличие от послевоенных десятилетий - особенно благоприятны для формирования четырехпартийных систем и способствуют расширению списка стран, которые ею обладают. Что здесь имеется в виду? - В главе 2 констатировано, что мировое сообщество в целом переживает сейчас третью политическую бифуркацию (после двух мировых войн), и это приводит к соответствующим переменам как в коллективном сознании, так и в политике. Во-первых, помимо непосредственной корреляции третьих бифуркаций с четырехсоставными политическими структурами (см. главу 2), им свойственно активировать финалистские, эсхатологические начала в общественных настроениях, в отличие от революций вторых, способствующих преобладанию картины открытого будущего. Не становится исключением и современная третья бифуркация: вслед за крушением мощного противника Запада, восточного блока, кажется, уже ничто не в состоянии воспрепятствовать победному шествию западного образа жизни, политической монополии Запада в мире. Возбуждение, вызванное работой "Конец истории?" Ф.Фукуямы - лишь частная метонимическая деталь, подтверждающая энтузиазм новейших западных идеологов и политических деятелей. Эсхатологизм, финализм, напомним, - родовые атрибуты отнюдь не либеральной установки, а скорее ее давнего патерналистского антагониста.

Во-вторых, поскольку вместо двух сверхдержав, двух суперблоков остался один - США, шире: НАТО, - постольку у большинства человечества исчезает выбор. Современная мировая власть безальтернативна, согласно предложению, от которого невозможно отказаться, бессменна и при этом не избрана. Ее остается принять просто как данность и согласиться с ее законностью на том основании, что она есть. Знакомая форма легитимации и опять-таки не из арсенала либеральных канонов.

Итак, на первый взгляд парадоксально, но логически вполне мотивированно идеологическое и политическое господство либерального Запада способствует утверждению в мировом сообществе не только либеральных коллективных ценностей, но и их диаметральной противоположности: стремлению к торжеству высшего исторического идеала (в данном случае - вселенского американизма), физического и духовного подчинения неизбранным руководителям (принадлежность власти в мире не подлежит ни обсуждению, ни переменам), упомянутого исторического эсхатологизма ("конец истории" - в теории навсегда, а на практике, всегда вносящей коррективы в аппетиты доктрин, - в перспективе десятилетий). Совмещение двух разнородных систем базовых ценностей, двух форм легитимации ("архаической" экстериорной и "модернистской" интериорной), как установлено в разделе 3.6, при обсуждении посттоталитарных социумов, способствует формированию четырехсоставной политической структуры, М = 4. Постлиберальность отличается от посттоталитарности лишь по направлению вектора движения и в обертонах, но не по "скелету", не по структуре.

Пока речь шла о мировой системе в целом, следовательно, и о политической кватерниорности скорее глобальной ("геополитической"), чем национальной. Но мировые начала организации, мировые идеи заразительны, обладают тенденцией проникать на нижележащие уровни. Так, послевоенное мировое сообщество, располагавшее структурой "Запад - Восток - третий мир", способствовало формированию изоморфных строений в пределах отдельных стран: "правые - левые - не поддерживающие ни тех, ни других". Мировая биполярность индуцировала национальную. Теперь такая структура должна вытесняться кватерниорной.

На материале постттоталитарных государств, в частности России, выше была отмечена характеристическая особенность: носителями одновременно обеих форм легитимации, обоих типов общественных ценностей являются все противостоящие друг другу политические силы (былые тоталитаристы - например, коммунисты и националисты - осваивают плоды и инструментарий демократии, а "демократы" разных толков страдают генетическими болезнями патернализма, авторитарности, олигархичности). Не иначе - и в складывающемся мировом сообществе. Былые либералы (носители "западной" идеологии) окрыляются возможностью бесконтрольных экспансии и контроля, стремясь внушить дух безоговорочного подчинения и смирения остальным, и напротив, более "отсталые" народы и политические движения взывают к необходимости разделения власти, к учету мнения менее сильных, да и просто численного большинства, т.е. к тому, что прежде считалось атрибутами либеральной позиции. Поскольку подобной "двойственностью" отличаются все влиятельные политические движения, постольку кватерниорная структура с уровня мирового сообщества распространяется на уровень отдельных государств .(11)

Почему именно Европе (плюс ее соседу и кузену России, Евразии), согласно гипотезе, предстоит постепенно, но неизбежно превращаться в одну из главных арен четырехсоставных партийно-политических систем? - Не только из-за того, что в настоящее время здесь разворачивается одна из самых впечатляющих кватерниорных территориально-политических конструкций (см. строение ЕС по региональным ансамблям, раздел 1.4.2.1 ), и из-за естественного феномена "индукции". Априори двойственен сам статус Европы: с одной стороны, входящей в круг правящей мировой элиты ("Запад", НАТО), а с другой - вопреки историческому первородству, занимающей в этом кругу не главное место (последнее, конечно, у США). Поэтому общественному сознанию европейцев свойственны как верность устоявшимся либеральным, демократическим ценностям, так и переживание своей зависимости от внеположных источников власти. Для каждой отдельной страны Евросоюза роль этих внешних источников исполняют США и общеевропейские (над- и вненациональные) бюрократические институты. Такая ситуация, как мы знаем, способствует формированию неодномерного политического поля и, как следствие, последовательному вытеснению биполярности (одномерности) более дифференцированными политическими паттернами.

Соответствующая трансформация протекает практически на наших глазах. Недавно неоспоримо ведущие пары - социалисты и социал-демократы (умеренно левые силы), с одной стороны, и либерально настроенные консерваторы (неоконсерватизм, блок правый), с другой - переживают всевозрастающий кризис доверия, все более широкие круги населения выражают сомнение, что старые партии способны к адекватным ответам на вызовы новейшей эпохи. Не станем гадать, почему. Возможно потому, что старые партии попросту "надоели" за минувшие десятилетия, и в социумах усиливается порыв сбросить старую кожу. Возможно, причины следует искать в идущей интеграции Европы: теперь уже не только малые страны, вроде Швейцарии и Голландии, ощущают себя объектом манипуляции со стороны могущественных внешних сил (к примеру, неизбранных брюссельских чиновников), но и самые крупные. Независимо от эмоциональной оценки, перемены в коллективном мироощущении не могут не наступить. Но тогда перед нами вновь двойственная легитимация: традиционно-национальная, во-первых, и над-, транснациональная, во-вторых. Ergo: М = 4.

Какие силы дополнят традиционных умеренно правых и умеренно левых? - Список возможных идеологий исключительно короток, а выбор осуществляется из него. Популисты разных мастей, "зеленые", националисты, кое-где неисчезнувшие коммунисты - вот, собственно, все. И если в ближайшее время трудно ожидать в Европе выхода на сцену влиятельных религиозных экстремистов (фундаменталистов), то со временем - когда, скажем, в Европе накопится критическая масса мусульман - и этот компонент в состоянии превратиться в "живой".(12) Пока же нельзя не заметить почти повсеместного укрепления позиций националистов и популистов. Кто-то не без оснований видит в этом болезненный отклик на последствия глобализации (в каждой стране становится все больше иностранцев, особенно из менее развитых стран, которым чужд местный уклад), а с точки зрения рационального бессознательного придется констатировать рождение второго политического измерения. Так и в России в 1993 г. на политическую сцену буквально ворвалась такая экстремистская, демагогическая партия как националистическая ЛДПР Жириновского (выдававшая себя за "третью силу") - и именно после скачкообразной дискредитации предыдущих властителей душ и умов: лагерей "демократов" и "патриотов". Просто в России, подвергающейся интенсивной массовой "перетряске", подобный переход происходит быстрее, а кризис в Европе - не столь острый, обвальный.

Националисты упрочивают свои позиции во Франции (фронт Ле Пена), Италии (Берлускони) и Германии (см. Немецкий народный союз). Недавно европейский и мировой истеблишмент вводил санкции по отношению к Австрии за включение в правительство националистов (представителей Партии свободы Йорга Хайдера). Но резкие меры не в силах отменить положение, а скорее подливают масло в огонь (любые националисты буквально взрастают на дрожжах всевозможных кризисов и ультиматумов). Это более чем убеждение: Австрия - лишь один из пионеров начавшегося движения, по ее стопам последуют и другие. Вместе с мировым сообществом Европа переживает третью политическую бифуркацию(см. главу 2), параллельно протекают бифуркации и в отдельных странах (Италии, Германии, Австрии); рождение дополнительного политического измерения - не случайный, а объективный процесс, к которому надо морально и концептуально готовиться.

В книге не ставилась задача привести полный реестр прямых или косвенных образцов четырехсоставных (т.е. двумерных) партийных систем, так что ряд можно пополнить. Так, на парламентских выборах в Чехии в июне 1998 г. пятипроцентный барьер удалось преодолеть двум представителям левых сил (Чешская социал-демократическая партия и коммунисты) и трем правым партиям (Гражданская демократическая партия Вацлава Клауса, Союз свободы и Народно-христианская партия) [163]. С учетом того, что Союз свободы - не более, чем отколовшаяся часть ГДП, дублирующий экземпляр той же самой идеологии, всего существенных разновидностей М = 4. Политической кватерниорностью беременна и Франция, в которой левому лагерю: социалисты и коммунисты, - противостоит лагерь правый: помимо традиционных голлистов, националисты Ле Пена (если коммунистам придется все же растаять в горниле неумолимой истории, в освободившейся нише радикальной разновидности "левых" с удобством сумеют расположиться "зеленые"). На пороге структурно сходного варианта пребывает и ФРГ, где левый альянс (социал-демократы и "зеленые") борется с правым (христианские демократы и либералы из Свободной демократической партии). Последняя неуклонно теряет свой вес и, возможно, со временем будет вытеснена подходящей разновидностью популистских, националистических сил, приблизительно того же сорта, что и Немецкий народный союз.(13) Конкретный состав четверок может варьироваться при переходе от одной страны к другой, от одного хронологического отрезка к другому, но у самой конструкции - более прочные перспективы.

Современные политологи уже повернулись лицом к фактору многомерности. Так, в статье В.М.Сергеева и др. можно прочесть: "Традиционный подход к изучению поведения парламентских фракций и депутатских групп заключается в распределении их вдоль некой абстрактной оси, соединяющей две полярные позиции (например, "консерватизм" и "радикализм" или "коммунизм" и "реформаторство"). Корни такого "одномерного" восприятия кроются в исторически сложившейся практике размещения депутатов в зале заседаний в зависимости от политических предпочтений, позволяющей зрительно выделять "правое" и "левое" крылья, а также "центр". Будучи скорее метафорой, подобная схема неплохо описывает политическую реальность в тех случаях, когда на политической сцене идет борьба двух основных сил. Однако в более сложных ситуациях, в частности, если общество расколото по нескольким существенным направлениям, позиция каждой политической группы и взаимоотношения между ними оказываются гораздо сложнее, чем может выразить одномерная модель. Это ставит перед исследователем задачу разработки аналитической модели, которая, как минимум, учитывала бы возможную многомерность пространства политических проблем, а еще лучше - позволяла бы определять его истинную размерность" [292, c. 51- 52]. Сказанное о парламенте относится и к политической структуре общества в целом.

Примечания

¹ Зачем считать тех, кому в Думу пройти не удалось? Поданные за них голоса "пропали".

² Будь то закулисно управляемые олигархами, кукловодом Б.А.Березовским, "Семьей" блок "Единство", СПС и заслуживший их циничное доверие Жириновский, т.е. правые силы, или же лелеющие корыстные планы устранения общего любимца В.В.Путина силы левые - КПРФ, ОВР и "Яблоко".

³ В сноске допустимо привести одно из побочных соображений. До сих пор Кремль под каждые выборы в Думу создавал новую "партию власти": в 1993 г. - "Выбор России", в 1995 г. - НДР, в 1999 - "Единство". Помимо не нуждающейся в комментариях безответственности подобной политики (в еще не окончательно сложившуюся систему партий вносятся дополнительные искажения и возмущения), справедливо отмечается ее тупиковость в долговременном плане. Дальнейшая фрагментация неизбежно ведет к неуправляемости и неработоспособности парламента.

⁴ К моменту выборов у "Единства" нет ни сформулированной идеологии, ни программы, за что их укоряют представители старых партий. Зато есть "порыв". Ср. Муссолини: "Наша программа очень проста: мы хотим править Италией. Нас постоянно спрашивают о наших программах. У нас их уже слишком много. Для спасения Италии нужны не программы, а люди и сила воли" [437, S. 105].

⁵ Вот каково, уже после выборов, описание позиции "Единства" (оно же: "Медведь") аналитиком из "Аргументов и фактов": "Идеология: прагматизм, если это можно назвать идеологией. Некоторые эксперты также называют "медведей" центристами и государственниками" [367].

⁶ Стоит сказать, что предварительная примерка третьего политического измерения в России состоялась еще в 1996 г. В ряду наиболее серьезных кандидатов на пост президента фигурировали не только формальные или фактические лидеры четырех крупнейших парламентских партий: Б. Ельцин (ср. в Думе НДР, "партия власти"), Г.Зюганов (КПРФ), Г.Явлинский ("Яблоко"), В.Жириновский (ЛДПР), - но также и беспартийный пятый, А.Лебедь, занявший в общем зачете третье место после Ельцина и Зюганова (за каждого из остальных кандидатов - С.Федорова, М.Горбачева, М.Шаккума, В.Брынцалова - проголосовало около одного процента избирателей и менее, следовательно, их можно не принимать в расчет). Интенсивно раскрученный средствами массовой информации Лебедь - "государственник, не обремененный никакой партийной идеологией" - послужил прообразом для более поздних В.Путина с партией "Единство" у подножия и Е.Примакова с ОВР, а также являлся наследником успеха В.Жириновского образца 1993 г. Подобные явления вовсе не редкость, у следящего за политическими процессами читателя есть возможность сравнить с небезуспешной попыткой покушения на основы американской двухпартийной системы (следовательно, одномерной) со стороны Росса Перо (1992 и 1996 гг.). Энергичному популисту чуть было не удалось дать начало новому для Америки политическому измерению.

⁷ А.Б.Чубайс, еще в президентской гонке 1996 г. возглавлявший предвыборный штаб Б.Н.Ельцина и уже тогда сумевший продемонстрировать настоящие чудеса манипуляции общественным мнением посредством атаки в масс-медиа, и на сей раз заслужил от журналистов звания "главного архитектора победы СПС на выборах".

⁸ В настоящую книгу не вошли и уже не войдут другие образцы конкурентной борьбы, когда один из участников стремится к овладению тем, что больше целого с . Например, если актор b не желает подстраиваться под соперника а, поставив себе целью овладеть целым с, то, очевидно, b ~ с . Однако, вообще говоря, у а существуют запасные ресурсы. Аналогично стремясь к с , у него есть возможность дополнительно подключить подчеркнутое внимание к себе самому, вернее, к своему наличному достоянию. Так, скажем, если некоей партией, наряду с обычным экпансионистским намерением овладеть симпатиями вообще всех возможных избирателей ( а ~ с ), одновременно и независимо разрабатывается мотив подчеркнутой ценности уже существующих сторонников ( а ~ а ), то при убедительной реализации обеих таких установок окажется а ~ (с + а). Решение совместно с условиями b ~ с и a + b = c приведет, в чем нетрудно убедиться, к модели золотого сечения, т.е. (а/с) = 61,8%. Но, поскольку настоящая работа представляет собой лишь введение в проблематику рационального бессознательного, этот и многие другие вопросы оставлены за рамками текста.

⁹ Пока пишутся эти строки, идущая по пятам действительность, похоже, уже начинает их подтверждать. Во-первых, два из шести прошедших в Думу политических объединений, "Яблоко" и СПС, берут курс на объединение (единые кандидаты на региональных и муниципальных выборах, задача формирования коалиции демократических сил к следующим федеральным выборам). Во-вторых, еще один из блоков, ОВР, сталкивается с кардинальными внутренними проблемами, ставящими под вопрос само его сохранение: составные компоненты ОВР - "Отечество" и "Вся Россия" - разделяются под давлением Кремля, "Вся Россия" перебегает под крыло прокремлевского "Единства", а лидер "Отечества" Ю.М.Лужков отказывается от самостоятельности политической позиции. Доведение до конца каждого из вариантов означает уменьшение количества ведущих партий.

¹⁰ Если бы ставилась задача более детального описания, пришлось бы обратить внимание и на коррелят политической дезорганизации - на особенности наличной социальной структуры. С одной стороны, не только не исчезли, но в новой обстановке и обрели дополнительную питательную почву старые марксистские представления об антагонистических общественных классах (прежде всего, эксплуатируемом и обманываемом пролетариате, "трудящихся" вообще, и жирующей буржуазии, плюс о "прослойке", т.е. интеллигенции). С другой стороны, все последние годы в общественное сознание внедряется каноническая западная модель трех классов: богатого, среднего и бедного. Специфика современного этапа в России - сосуществование двух картин в коллективных мозгах, их взаимное наложение. В результате чего возникла исключительно дробная ("шизофреническая") социальная фрагментация. Во многом именно ей обязана высокая и политическая фрагментация. В прежних статьях [311], [197] нам уже доводилось приводить математическую связь между кратностями социального и политического деления (в "нормальных" случаях они равны между собой), но здесь отметим другое. Поскольку сосуществование двух названных альтернативных социальных моделей - вообще говоря, нонсенс, ничем не оправданная эклектика, постольку у этого сосуществования, по-видимому, нет шансов сохраниться в расчете на долговременную перспективу (такой задачи, разумеется, никто и не ставит, состоявшееся сцепление - "несчастный случай", "прискорбный побочный продукт" переходного процесса). Но тогда такие же шансы и у наличной политической констелляции.

¹¹ Настоящий фрагмент посвящен не специально геополитике, но, чтобы избежать недоразумений, полезно сделать шаг в сторону. Как согласуются между собой политическая унитарность (одна сверхдержава, один могущественный блок, НАТО), с одной стороны, и четырехсоставная политическая структура, с другой? Ведь единица, разумеется, не равна четырем. Но это лишь мнимое противоречие, и читатель вправе воспользоваться примером, скажем, России образца 1995 - 99 гг. Всесильный президент и четыре ведущие партии ("большая четверка"), заседающие в обладающем относительно узким объемом реальных полномочий парламенте, - по-своему жизнеспособная конструкция, хотя и вызывающая множество нареканий. Аналогично, и в складывающемся мировом сообществе основная "исполнительная" власть может принадлежать одному геополитическому субъекту, тогда как значительно более скромная "законодательная" (в ООН или, что точнее, в плане репрезентации ведущих идеологий, позиций) - многим. Поэтому споры об одноплюсности или многополюсности современного мира - в значительной мере схоластические: два принципа отнюдь не исключают друг друга. Нетрудно сообразить, что если бы в послевоенном соревновании Запада и Востока по каким-то странным причинам верх одержал второй, то третьей мировой бифуркации соответствовала бы победа откровенного тоталитаризма, а не "стыдливого", непоследовательного, "лицемерного", как теперь. Западные лидеры, с молоком матери впитавшие либеральный образ мыслей, испытывают, так сказать, неловкость от своей современной исторической роли, ощущают ее внутреннюю фальшь и поэтому "мнутся" (возможно, временно), тогда как откровенным тоталитаристам не были бы присущи ни "раздвоение личности", ни "муки совести" - ведь своим внутренним идеалам и ценностям в случае мирового господства им изменять не пришлось бы. Кватерниорность в рамках последнего варианта оказалась бы не позитивной "физической", а только "идеальной" - см. в главах 1 и 2 о различии между количественным и порядковым числительными, о том, что политические "авангардисты", в частности коммунисты, представляют собой специфически "четвертый" тип политических сил, - зато политический монополизм отличался бы тогда жесткостью и буквальностью.

¹² Речь может зайти не только об исламском фундаментализме, но и, как реакции на него, о ныне экзотическом христианском.

¹³ Собственно говоря, Германия практически никогда не переставала ходить по краю четырехчастного паттерна, до поры с переменным успехом редуцируя его до биполярного, или квазибиполярного. Так, фракционный состав бундестага в 1957 г.: ХДС/ХСС - 270 мест, СДПГ - 169 мест, СвДП - 41, Немецкая партия - 17. Помимо рассмотренного в разделе 3.6 примера Саксонии-Анхальт, четырем партиям удалось перешагнуть пятипроцентный порог на выборах 1994 г. в ландтаги Саксонии и Тюрингии (там и там - христианским демократам, социал-демократам, наследникам восточногерманской СЕПГ - Партии демократического социализма, и "зеленым"). В 1999 г. Германия выдвинула в Европарламент представителей также четырех политических сил: ХДС/ХСС, СДПГ, "зеленые", ПДС [452]. Описывая современную ситуацию в ФРГ, С.А.Леванский констатирует: "Тенденции к формированию в стране двухпартийной системы стали противодействовать тенденции к некоторому росту многопартийности и к созданию более широких и разносоставных коалиций" [177, c. 165].

назад | к началу сайта | к началу блока | вперед