В.П.Любин (ИНИОН РАН)
Нам предложено рассмотреть следующие вопросы: 1) какая многопартийность у нас складывается, 2) подходят ли признаки классификации партий к российским реалиям, 3) по чьей воле создаются партии, 4) какое место занимает социально-гуманитарная функция в деятельности российских партий.
Давно занимаясь изучением партий и партийных систем Европы, а начиная с 1973 г. в ИНИОН РАН, где проходит нынешний политологический конгресс, и выпустив здесь десятки изданий (только за последние годы шесть проблемно-тематических сборников) по этой тематике, в своих ответах на поставленные организаторами Круглого стола вопросы хотел бы обратить внимание на такие моменты.
1. В опубликованной летом 1998 г. статье с символическим названием "Россия. Закат Четвертой республики" представлявший в руководстве Госдумы "партию власти" - НДР В.А.Рыжков с горечью констатировал, что вместо реальной многопартийной системы у нас складывается ее эрзац. Поэтому необходима кардинальная партийная реформа, стратегическое решение о том, какие партии являются главным участником политической жизни.
Это заявление одного из тех, кто принадлежит к политическому классу новой России или, по крайней мере, таковым себя считает, выявляет многое.
Отталкиваясь от него, можно проанализировать, что остается и по сей день таким же, как и пять лет назад, что на деле изменилось и в каком направлении планируется вести дальнейшее отстраивание партийной системы при использовании единственной применяемой пока что в нашей стране методики - осуществления реформ "сверху".
Итак, если Четвертая республика приказала долго жить, то следовательно речь теперь должна идти о Пятой республике. Имеем ли мы ее? Приходится констатировать, что нет. В лучшем случае речь может идти о некоей Четвертой с половиной республике. Конституция осталась прежней, и власть вынуждена действовать, не выходя за ее рамки. О серьезных поправках не было и речи. Проведенные с приходом к власти нового Президента меры по укреплению административного каркаса молодого российского государства в целях предотвращения его распада принесли кое-какие результаты. Шла и какая-никакая, но все же деятельность по ремонту неуклюжего здания партийной системы. Появлялись новые партии и движения, что способствует развитию одного из главных компонентов демократии - партийного плюрализма. Региональные власти по старой российской традиции стали больше оглядываться на Кремль, вынужденно развивая многопартийность и допуская больший партийный плюрализм на подопечных им территориях.
Принятие нового Закона о партиях, т.е. узаконенных в рамках демократии партийно-политических правил игры, вроде бы и было тем стратегическим решением, о котором мечтал Рыжков. Оно казалось бы должно дать толчок к ликвидации эрзаца партийной системы, образовавшегося вместе с новым государством на обломках советского режима. Перерегистрация партий помогла избавиться от искусственных образований, только считавшихся партиями, но никогда ими не бывшими. Но исчез ли при этом окончательно "эрзац многопартийной системы"? Приходится констатировать, что нет. Идет ли процесс его исчезновения? Это покажут ближайшие парламентские выборы 2003 г., но мне представляется, что при существующих ныне подходах нашу ложную многопартийность они тоже не устранят.
Еще одно условие демократии - чередование партий у власти, с одной стороны, на самом деле осуществлено не было, с другой - было, но со странным российским специфическим привкусом: после каждых из трех прошедших парламентских выборов 1993, 1995, 1999 гг. в парламенте оказывалась новая "партия власти", призванная проводить там линию исполнительной власти, вернее, президентской администрации.
Подвергнутое пятнадцатилетней перетряске со все еще не улегшимися последствиями наше общество социально пока слабо структурировано. А в неструктурированном социуме вряд ли существуют предпосылки для образования стабильной и действенной партийной системы. Живущие за чертой бедности и занятые поиском способов выживания люди не способны стать активным элементом политической жизни. А ведь по электоральному потенциалу этот слой пока перевешивает наш слабый, неоперившийся средний класс, не говоря уже о сверхзажиточной прослойке. Еще и поэтому нужно немалое время для окончательного формирования партийной системы.
В одном из изданных нами сборников, отправленном, кстати, летом 1994 г. в большом количестве на Берлинский всемирный конгресс политологов, А.И.Степановым была предложена гипотеза устойчивости структур, опирающихся на двух- или четырехкомпонентный состав. Речь идет о многопартийных системах в развитых странах. С другой стороны, показывалось, что для многих реально существовавших в послевоенный период в демократических странах систем была характерна заметная дисимметрия. Если продолжить здесь разговор, начатый мною на предыдущем нашем политологическом конгрессе о сходстве развития трех крупных европейских стран - России, Германии и Италии, не забывая, конечно, что всякие такого рода параллели все же искусственны, то мне представляется, что строящаяся российская партийная система еще долго будет напоминать послевоенный итальянский поляризованный плюрализм.
В послевоенной Италии 40-х - начала 90-х годов у власти, как и в Японии, всегда находилась лишь одна партия. В итальянском случае это была ХДП, существенным противовесом ей выступала всегда вторая ИКП, и она никогда в годы Первой Итальянской республики не была допущена к власти (аналогия с нашей КПРФ здесь налицо). Существенным прорывом для нашей партийной системы был бы приход к немецкой четырехпартийной структуре, не говоря уже об "идеальной", но пока нереальной не только для нас, но и для многих других, двухпартийной, больше свойственной все же англосаксонским странам.
То, что в России партии до сих пор фактически не принимают участия в формировании правительства, как и управленческих президентских структур, и в результате не несут ответственности за принимаемые исполнительной властью решения, существенно ослабляет наш худо-бедно функционирующий "эрзац" партийной системы. Парадоксальным образом эта система одновременно находится как бы во власти, но и вне ее, что тормозит возможности ее дальнейшей достройки и усовершенствования.
2. Прежде чем отвечать на вопрос, соотносится ли классификация наших партий с нынешними российскими реалиями, надо определиться с тем, соответствуют ли те организации, что именуют себя партиями, общепризнанному в политической науке понятию? По критерию массовости, способности к мобилизации, организационной структуре, охватывающей всю страну, к нему на протяжении всех 90-х годов можно было отнести лишь одно единственное устойчивое политическое предприятие - КПРФ. Остальные партии, или исчезавшие из парламента после очередного выборного цикла, или имеющие в нем мало что определяющие, третьестепенные позиции, пока еще не могут считаться общенациональными партиями в полном смысле слова.
При этом перевернутая российская реальность заставляла некоторых "знатоков" ставить коммунистов на правый фланг партийно-политического спектра (при этом КПРФ действительно не могла не олицетворять консервативность в отношении бывшего советского режима и всего, что с ним связано) или, еще лучше, приклеивать им этикетку "красно-коричневые". В таком случае коммунистам надо остро конкурировать с партией-блоком Союз правых сил (каких сил и что у них от традиционно правого?) за ведущее место на правом фланге. А что тогда на левом фланге - зияющая пустота, которую никак не могут заполнить целых 14 лет, с 1989 г., самоорганизующиеся социал-демократы? Предложенный для нового объединения "Единая Россия" вектор - занятие центра партийной системы действенно лишь тогда, когда имеются структурированные левый и правый фланги. Иначе, действуя на партийно-политическом поле наподобие "медведя" (именно он стал партийным символом) в посудной лавке, единороссы подминают, и судя по намерениям напрямую связанной с ними, выступающей в роли партстроителя власти, собираются и дальше подминать под себя все и вся.
Закрепленные в политической науке правила заставляют выстраивать партийно-политический спектр по определенным критериям, разделяя его хотя бы на самые простые - левый фланг, центр, правый фланг. Если не придерживаться правил, и переворачивать все с ног на голову, как поступают доморощенные "политологи", можно окончательно заблудиться. А задача политической науки не только в критике неграмотных действий власти, но и в налаживании взаимодействия общества с нею, предоставлении ей своего рода лоцманской карты, которая позволит избежать кораблекрушения. Можно себе представить, что произойдет, если важные политические решения станут приниматься на основе фальшивых выводов, не соответствующих реалиям.
В этом отношении велика роль политического образования, можно сказать, политического просвещения. Оно у нас развито слабо, едва ли то, что на нынешний момент есть, можно сравнить даже с охватывавшей весь СССР и продуктивно действовавшей системой парткабинетов, пропагандировавших политику единственной тогда партии. Тут многое предстоит сделать. Учитывая, что в идеале, к которому стремится демократический режим, любой гражданин, приходящий на избирательный участок, делает свой выбор осознанно, демократическое политобразование должно охватить все слои общества, а не только все еще аполитичную в большинстве своем молодежь. Мне нравится, например, как в последнее время работает образовательная служба политического блока "Яблоко", готовя тех, кто хорошо разбирается в демократических правилах и будет их сознательно отстаивать.
Тот факт, что наши партии научились великолепно использовать в своих целях СМИ, еще одно подтверждение их соответствия и приспособленности не только к российским, но и мировым реалиям. Прекрасно понимая, что избиратели получают информацию в первую очередь от главного на нынешний день средства - телевидения, государственные программы которого охватывают всю страну, российские партийные лидеры не упускают случая "засветиться" на экране. А по проведению предвыборных пиар-кампаний на ТВ, применения разудалого "черного пиара", наши работники партийно-пропагандистского фронта действуют похлеще зарубежных. По крайней мере в Германии, где в прошлом году в предшествующие сентябрьским выборам в бундестаг месяцы я мог следить за борьбой политических сил, - причем не только по разным телеканалам, но и присутствуя на многолюдных встречах ведущих политиков с избирателями, - при всех неизбежных страстях и перехлестах ничего подобного видеть и слышать не приходилось.
Несмотря на то, что партии у нас находятся в первоначальной фазе развития и у них все в будущем, а в западных странах традиционные, нередко существующие еще с ХIХ века крупные партийные образования, как и партийные системы в целом, несут ощутимые потери и у лучшие времена у них в прошлом, нельзя не заметить, что у тех и других, кроме выпячиваемых всеми кричащих различий, есть и объединяющие черты. Принятие нашими партиями демократических правил игры и использование ноу-хау своих западных аналогов, давнишних игроков политического рынка, налаживание межпартийных связей и выход на международную арену свидетельствует о стремлении наших партий соответствовать отечественным и мировым реалиям.
Как зарубежные, так и отечественные партии вынуждены становиться все более изобретательными в погоне за избирателями, стремясь переломить все явственнее обозначающуюся и там, и здесь тенденцию отказа от участия в выборах. В целях привлечения к политическому участию задействуются все новые методы. Так, для привлечения молодежи, как и других слоев, немаловажную роль призвано сыграть использование информационных и агитационно-пропагандистских возможностей распространенного в западных странах и быстро распространяющегося в России Интернета. Партии, если они хотят добиться электорального успеха в погоне за голосами компьютерно "продвинутых" избирателей, будут вынуждены активнее вести конкурентную борьбу на его сайтах, настойчивее расширять свое интернетовское присутствие.
3. На вопрос, по чьей воле воле создаются партии, проще всего было бы ответить: по воле Кремля, навязывающего в свою очередь эту волю сложившимся крупным финансово-промышленным группам, которые при этом спонсируют партийные образования в надежде получить вложенный капитал обратно в виде соответствующих дивидендов. Но это очень прямолинейный подход, при котором не учитывается много других привходящих обстоятельств.
Так, например, в России, может быть, не меньше, чем в других странах, многое зависит от личностного фактора, от готовности некоего деятеля взять на себя руководство партией и привести партию к ощутимому успеху на выборах, от уровня компетентности и организационных способностей команды, которая помогает ему это делать. Во всяком случае примеры "неожиданного" успеха - будь то постмодернистские, как назвала их О.В.Гаман-Голутвина, российская ЛДПР или итальянская "Вперед, Италия!", или какие-то другие партии, отличившиеся умелой организацией пиар-кампании, - налицо. (Я бы, правда, воздержался от сравнения названных двух партий-движений, учитывая тот факт, что набравшая на первых же выборах 1994 г. 21% голосов партия Берлускони привлекла на свою сторону устойчивый электорат традиционных избирателей правого спектра, удержала планку на выборах 1996 г. - 20,6% и далее, и находится теперь у власти, тогда как партия Жириновского в 1993 г. лишь заполнила существовавший вакуум, после чего ее достижения на последующих выборах резко пошли вниз).
И все-таки для действительно успешного конструирования и придания остойчивости партийной структуре, начинающей с нуля, необходимы не только большие деньги или воля лиц, ее создающих. Прежде всего надо предвидеть, насколько она будет нужна избирателю, готовому увидеть в ней долгосрочную защитницу собственных интересов, насколько избиратель будет доверять ее лидерам (в России пока что, скорее, лидеру) в надежде, что, прийдя к власти, они не станут принимать законов или проводить реформы, ущемляющие его личные интересы и интересы социальной группы, с которой он себя идентифицирует. Ориентироваться в сложном электоральном море рядовому избирателю опять же должно помочь опять же элементарное политобразование (тут тоже не последнюю роль мог бы сыграть Интернет). Сознанием политически грамотного, обладающего четкими собственными убеждениями человека невозможно манипулировать, тем более при помощи характерных для российского опыта краткосрочных, судорожных предвыборных пиар-кампаний.
Безмерно раздутая роль нынешних политтехнологов, - большинство из них скорее "астрологи" (а им-то представители серьезных научных дисциплин, той же астрономии, давно отказали в принадлежности к научному миру), - выступающих от имени политической науки и выдаивающих от заинтересованных структур немалые деньги, в осуществлении воли тех, кто хотел бы искусственно создать "партии" как "предприятия", успешно действующие и приносящие прямой доход на конкурентном политическом рынке, показывает, что мы пока еще недалеко ушли от того, что существует, например, в странах латиноамериканского региона, с которыми мы в настоящее время весьма сходны по многим параметрам развития наших обществ.
4. Социально-гуманитарная функция по сути дела должна быть ведущей в деятельности партий. Но лидеры и руководство российских партий, поглощенные завоеванием или отстаиванием своего плацдарма на политическом рынке, нередко забывают, что кроме задачи завоевания политической власти, они должны при этом не оторваться от масс, а решать и задачу отстаивания прав и надежд своих избирателей, принадлежащих к самым разнообразным социальным слоям сложно дифференцированного общества.
Не требует особых доказательств положение, что развитие партийной системы в России и структурирование политических интересов напрямую связаны с положением гражданского общества и возможностью дальнейшего прогресса его разнообразных сегментов. Важнейшей составной частью гражданского общества собственно и являются политические партии, призванные отражать и защищать интересы составляющих это общество граждан. Однако что-то не видно, чтобы партии стремились наладить связи с НКО, организациями, а их по некоторым данным у нас 300 тысяч, которые реально представляют прорастающие снизу ростки гражданского общества. Хотя ведь многие из тех партий, что сейчас на виду, не были сконструированы сверху, а родились самостоятельно из недр гражданского общества, политически озвучивая голоса определенных сегментов общества, возьмите, например, "Яблоко" (слои интеллигенции) или ту же КПРФ (ветераны, пенсионеры, бывшие активисты КПСС), возникшую и быстро укрепившую свои позиции не по воле "сверху", а вопреки ей.
Вопрос в том, существует ли и действенно ли, коли оно существует, гражданское общество в современной России? Хотя многие считают, что ответ здесь отрицательный, я бы не стал к ним присоединяться, поддержав скорее ту точку зрения, по которой такое общество, хотя, может быть, пока и в зародышевом состоянии, у нас уже существует (и сами партии тому пример).
Итоги первой общенациональной дискуссии по серьезному для развития страны вопросу, перед и на самом Гражданском форуме 2001 года, это ясно показали. Вспомните с каким скепсисом СМИ и вместе с ними некоторые партийные лидеры отнеслись к проведению форума и вместо поддержки и пропаганды его успеха всячески стремились принизить его результаты. Возможно, в развитии других структур гражданского общества они почувствовали угрозу своему положению монополистов на политическом и информационном поле. На самом деле подобная психологически предсказуемая ревнивая реакция - показатель реальности такой угрозы и подтверждение, что иные формы самоорганизации граждан наступают партиям на пятки.
Именно снизу, через воспитание сознательности и ответственности, через участие в любой из организаций гражданского общества, а не путем принятого властью на вооружение единственного волевого, "сверху" метода создания партий, и будет прирастать и успешно формироваться наша партийная система. Такое участие поможет изжить пришедшее к нам по традиции от советских времен пассивное отношение большинства к политике, состояние ничего не решающего реципиента, сознание которого подвергается выгодным власти информационным манипуляциям. Жизнеспособной окажется только такая партия, которая пустит глубокие корни в обществе и будет произрастать из него. А само общество будет не неосознанно, а вполне осознанно следовать, как здесь справедливо отметила, ссылаясь на Леваду, З.М.Зотова, "вынужденным транзитом к демократии" в ответ на запрос политического руководства "сверху".
Для этого, конечно, потребуется не только длительное время, но и длительная в самом этом времени работа, в том числе и тех, кто считает себя представителями политической науки в России. Наша национальная черта, получить все быстро и сразу, на чем купились на первых всероссийских парламентских выборах проголосовавшие за ЛДПР, вступает здесь в противоречие с реальностью, отнюдь не соответствующей укоренившимся и все еще не изжитым мифам царских и советских времен. Расставание с этими мифами - еще не пройденный обществом до конца шаг, совершив который, можно надеяться на уход от сползания к авторитаризму и прорыв к демократии.