В.П.Любин (ИНИОН РАН), Л.И.Никовская (Институт социологии РАН)
28-29 апреля 2003 г. в Москве, в ИНИОН РАН, прошел Третий Всероссийский конгресс политологов. В отличие от Второго конгресса (Москва, МГИМО, 2000 г.), посвященного тематике "Россия. Политические вызовы ХХI века", главной темой нынешнего конгресса, проводившегося в преддверии парламентских и президентских выборов 2003-2004 гг., стала "Выборы в России и российский выбор".
Работа конгресса проходила на пленарных заседаниях, в 22-х секциях и Круглых столах по актуальным проблемам политической жизни страны. Один из них был посвящен состоянию и перспективам многопартийности в России. Мы воспроизводим здесь в сокращенном виде материалы этой дискуссии.
Ведущими Круглого стола были зам. генерального директора Центра политических технологий Б.И.Макаренко и представитель экспертного аналитического центра Российской Партии Жизни В.Н.Шевченко (директор Центра политической философии Института философии РАН). В работе приняли участие известные российские эксперты-политологи и социологи, исследователи политических партий.
Б.И.Макаренко начал дискуссию с напоминания суждения известного социолога Ю.А.Левады о вынужденном переходе России к демократии в ответ на запрос политического руководства "сверху". Тем самым вынужденный демократический транзит породил феномен вынужденных партий. Макаренко напомнил вопросы, на которые необходимо ответить участникам.
В целях отражения нынешнего состояния российской партийно-политической системы и возникших тенденций новой волны партийного строительства экспертам-политологам и представителям политических партий было предложено рассмотреть следующие вопросы: 1) какая многопартийность у нас складывается, 2) подходят ли признаки классификации партий к российским реалиям, 3) по чьей воле создаются партии, 4) какое место занимает социально-гуманитарная функция в деятельности российских партий.
В.Н.Шевченко подчеркнул, что Круглый стол проводится по инициативе Российской Партии Жизни, которая заинтересована в получении квалифицированной экспертизы проблем, возникших в последнее время в партийном строительстве России. Главный вопрос в том, возможно ли сегодня вновь возникающим партиям выйти за пределы сложившегося идеологического поля, за пределы привычного деления партий на правые, левые и центристские, на либеральные и социалистические, консервативные и националистические.
Лидер Партии Жизни С.М.Миронов, выступая в программе "Времена" 27 апреля, дал необычное сравнение Партии Жизни с цветком, вырастающим из асфальта. Является ли такое отрицание прежнего идеологического расклада отказом партии от выработки вообще идеологических ориентиров или речь идет о поисках идеологии в новом направлении? Можно ли считать достижение высокого качества жизни российского человека главным идеологическим ориентиром создаваемой партии?
Российское партийное строительство последнего времени в точности отразило противоборство исторических тенденций в развитии российского общества. Борьба этих различных исторических тенденций до сих пор не привела к более или менее определенному выбору Россией пути своего развития. Российское общество все еще стоит перед выбором. Партийное строительство также отмечено незавершенностью - на политическом поле появились и взаимодействуют партии принципиально различных типов: классовые, патерналистские, корпоративные, электоральные и, наконец, партии нового измерения. Возможно ли их эффективное взаимодействие в условиях поиска конструктивного выхода из системного кризиса? Какие партии здесь могут победить?
Российская Партия Жизни выросла из второй волны массового демократического движения в России, снизу. Первая волна имела разрушительный характер. Лишь отдельные, хотя и важные элементы демократического общества прижились в стране, но и они находятся под угрозой. Наблюдается опасный рост внеправовых практик, особенно в сфере действия избирательного законодательства, гражданских инициатив, местного самоуправления. Вторая волна массового демократического движения стала в последние годы очевидным фактом, но условия ее действия существенно отличаются от условий конца 80-х годов. Государственные органы власти с большой настороженностью относятся к желанию различных слоев населения двигаться дальше по пути демократизации общества. Вопрос состоит в том, каковы масштабы, цели и перспективы второй волны демократического движения снизу. Нет ли здесь преувеличения или, напротив, СМИ и власть сознательно не желают ее замечать и боятся ее?
Можно ли говорить о какой-либо социальной базе партий нового измерения? Да, сегодня действительно появились многочисленные негосударственные некоммерческие гражданские организации, выполняющие огромную работу по реализации, защите законных прав и интересов населения. Партия Жизни заявила о том, что она будет выступать генератором и проводником идей и целей всех общественно-значимых гражданских инициатив. Главная задача партии состоит в политическом представительстве, политической защите и политическом сопровождении общественных движений и гражданских инициатив. Партия использует и новый принцип организации партийного строительства - сетевой принцип, который подразумевает огромную самостоятельность и самодеятельность негосударственных гражданских организаций. Партия не пытается ими руководить, а поддерживает и защищает их деятельность. Сама практика должна показать, насколько жизнеспособны данные принципы организации партийной жизни.
Высказанную оценку о вынужденном транзите и всего с ним связанного поддержала известный специалист по российским политическим партиям З.М.Зотова (профессор кафедры политологии, Российская Академия государственной службы - РАГС). Она заявила, что нам нужен переход от политики теневой, клановой к политике публичной и открытой. На настоящий момент зарегистрирована 51 партия на федеральном уровне, 37 - на региональном. Их главная задача - преодолеть отчуждение власти от общества, а также умело организовать партийную работу.
Но нынешние партии не выполняют функцию посредничества между обществом и властью. Они не стали проводниками воли народа и не формируют власть. В новом законе о партиях появилось более расширительное толкование участия. Но и так понимаемое участие не выполняется убедительно. Закон не решает ряд вопросов, в том числе вопросы направления партийной работы. Речь идет в основном о внутрипартийной работе. Партии все еще не являются демократическим механизмом. Они не формируют повестку дня, и власть это прекрасно знает.
Другой важный вопрос - есть ли у нас сегодня гражданское общество? Ведь любая партия сильна, когда она имеет сильные корни в этом обществе. Следует определить, какова степень зрелости российского гражданского общества. В нем идут подспудные процессы, которые не улавливают современные российские партии. В гражданском обществе возникают иные, чем прежде, сети некоммерческих организаций (НКО), они по сути являются организациями уже иного плана.
Если вести речь о типологии партий, то критериев типологии много и давать их, выстраивая по одной оси, не следует. Чистой типологии здесь при всем желании не получается. Часто делается акцент на идеологии, но важны и организационные критерии. Обе эти акцентировки не потеряли своей актуальности. Но только этих критериев недостаточно, нужны другие подходы. Есть также доктринальные, медийные моменты, и необходимо обратить внимание на стыки подобных подходов. Совсем отказываться от идеологических критериев нельзя. Хотя теперь у нас стали возникать прагматические партии, главное для которых - реальные дела. Поэтому необходим многофакторный анализ.
Обращает на себя внимание рассогласование ценностных понятий в программах партий. В 2002 г. в РАГС был проведен анализ 10-12 программ новых партий и повсюду выявилась рассогласованность ценностных установок.
Политические партии выполняют сейчас только одну функцию: участие в выборах. Проект принятого в 2001 г. закона о партиях имел недостатки. Затем закон был приближен к реальной деятельности партий на федеральном и региональном уровнях.
Что касается социальной базы партий, то ситуация здесь удручающая. Партии у нас создаются властными элитами, экономическими элитами, с привлечением социально-общественных организаций. Создать партию от групп интересов, представляющих разнообразные составные части общества, не представляется возможным. Этого нельзя сделать еще и потому, что социальная стратификация общества не закончена.
Г.В.Шешукова, директор Центра политологических исследований (г.Оренбург) проанализировала ситуацию, сложившуюся в Оренбургской области. Область относится к так называемому "красному поясу", за КПРФ здесь всегда голосует около одной трети всех избирателей. При этом на последних выборах в Законодательное собрание Оренбургской области не прошел ни один представитель от этой партии.
Характерной чертой является невероятная слабость гражданского общества. Общественная палата распалась после 2-3 лет существования, как только она стала принимать решения, противоречащие решениям губернатора.
Существует ли в регионе социальная база для партий нового измерения? Пока электорат улавливает только сигналы старого идейно-политического деления. Все вновь возникающие партии сосредотачиваются в центре партийно-политического спектра. В результате позиции центра ослабевают по идеологическим мотивам.
По данным опросов среди населения области наблюдается падение рейтинга нынешнего российского Президента В.В.Путина. Прогноз результатов голосования на выборах в Госдуму на данный момент таков: за КПРФ - 31%, СПС - 8%, Яблоко - 4%, Единство - 21%.
О.В.Гаман-Голутвина (профессор РАГС) обратила внимание на появление нового типа партий, сравнила их с некоторыми партиями старого типа, которые, как, например, ЛДП в Японии, долгое время в качестве одной-единственной постоянно находятся у власти. Давая оценку партиям, она использовала понятие постмодернистской партии. Если говорить о партиях нового, постмодернистского типа, следует назвать партию Forza Italia ("Вперед, Италия") Берлускони. А самой яркой постмодернистской российской партией является ЛДПР Жириновского.
В настоящее время происходит переформатирование функций властной вертикали. Пирамида здесь такова: внизу находятся неэлитные массы, наверху - элиты, посередине - акторы-трансляторы: СМИ, политтехнологи, политические партии. Активными создателями новых партий выступают центры власти, бизнес-структуры, региональные элиты. Словом, партии вырастают не снизу, а сверху. Справедливо замечание Афанасьева, что они вырастают сверху и растут корнями вверх. В результате российские партии представляют собой замкнутые, полуфеодальные группы. Партии власти выражают интересы правящей группировки. Главная их задача - удержать власть. Если в начале 90-х и могла появиться такая партия как ЛДПР, то потом создалась иная ситуация. Речь зашла о монополии на политический рынок. Ее осуществлением занялись исполнительная власть и новые олигополии, возникли замкнутые политико-финансовые кланы. Они действовали по принципу: "купи себе немножко Олби". Особая роль отводилась партии власти, представлявшей совершенно определенные интересы.
Главная перспектива будущего строится на переформатировании электоральной структуры с тем, чтобы получить монополизацию политического поля. Возникают организации, напоминающие Союз ветеранов Афганистана середины 90-х годов, контролировавший многие сферы. На этом фоне идет усложнение механизмов лоббирования. Партии становятся посредниками- брокерами. Эта общая тенденция переформатирования политического пространства может вылиться в два сценария развития. По первому из них в России возникнет полуторопартийная система. По второму - двухпартийная система, состоящая из партии власти и КПРФ.
А.Ю.Зудин (директор политического департамента Центра политических технологий) заметил, что партии в России занимают полумаргинальное положение, хотя в них и входят элита, политические предприниматели, высшее политическое руководство. Он возразил тем из выступавших, кто напрямую связывал образование новых партий главным образом с волей и финансовой поддержкой бизнес-структур.
Сегодняшняя власть серьезно рассматривает роль партий. Создается окно возможностей. Вследствие этого, если получится удача с доминантной партией, то удастся обуздать войну кланов наверху. Тогда откроется возможность для осуществления социально-гуманитарной функции партий. Тогда, может быть, удастся институционализировать партии как инструмент власти.
Л.В.Сморгунов (зав. кафедрой политических реформ СпбГУ) задал вопрос, будут ли соблюдены при нынешнем партстроительстве политический плюрализм и сменяемость власти, т.е. минималистские требования демократии? В строительстве партий, по его мнению, должна присутствовать национально-государственная идентичность.
Сегодня в России наблюдается кризис репрезентативной модели демократии. Дума теряет свою репрезентативную функцию. Партии превращаются в дополнительный государственный инструмент. Следует обратить внимание на рекрутирование лидеров партий. В современной России они - государственные мужи, а не представители гражданского общества.
Существующее ныне положение будет сохранено. Никакой полуторной или двухпартийной системы у нас не будет. На этом поле останутся 7-10 основных игроков.
Т.А.Алексеева (зав. кафедрой политической философии МГИМО) считает, что сегодня партии в России это вождь, свита плюс партийная машина. Расходятся видимость и реальность. Социологи предоставляют данные о том, что партии предельно не популярны. В России при этом обязательно нужен харизматический лидер.
Надо разобраться, а все ли в порядке сегодня с демократией в России? С точки зрения классической демократии партии должны представительствовать от имени народа перед властью. Если этого не видно, тогда у нас действительно не все в порядке. Если же реализуется шумпетеровская модель демократии, тогда все в порядке. Что касается идеологии, то кто-то на Западе написал, а у нас стали повторять, что современным партиям не нужна идеология. На самом деле идеология нужна и никакая партия без нее не сможет обойтись.
К.Г.Холодковский (ИМЭМО РАН) подчеркнул, что концу 90-х годов прервался естественный процесс постепенного складывания российской многопартийности, начавшийся десятью годами раньше. Причины- охлаждение элиты, озабоченной соперничеством за близость к власти, к идейно-политическим спорам, негативный в глазах масс опыт российского парламентаризма и партийной борьбы, в результате которого партии ушли на периферию общественного интереса, наконец - влияние общего для всего западного мира кризиса партий. Вместе с тем потенциальная опасность, которую таит сложившееся в России "общество двух уровней", заставляет элиту в поисках подстраховки обращаться к опыту КПСС с ее "партийным строительством".
Для нынешней партии власти благоприобретенные ею после периода программной стерильности идеологические позиции носят сугубо инструментальный характер. Она может поддерживать в Думе либеральные законопроекты и на другой день объявлять кампании против них под знаменем социальной справедливости. Но ее сила, как известно, не в этом. Необходимо уточнить, в чем сейчас заключается использование ею административного ресурса. Из региональных кадров "Единой России" постепенно вытесняются случайные люди, пришедшие перед выборами 1999 г., и замещаются более авторитетными людьми, среди которых много директоров предприятий, крупных бизнесменов, ректоров институтов, главврачей клиник, т.е. людей, не только связанных своими интересами с властью, но и способных распространять ее влияние на подчиненных. Делается попытка выстроить единую патерналистско-клиентельную систему.
Между "Единой Россией" и дополняющими ее пропрезидентскими партиями уже произведен раздел электорального пространства. В случае успеха этого созвездия "идеологические" партии в лучшем случае превратятся в "довесок" к системе доминирующей партии, которая на длительный период обретет монополию на власть.
Л.И.Никовская (Институт социологии РАН), считает, что нынешняя многопартийность в России способствует увеличению отчуждения народа от власти, появлению "гражданского вакуума", препятствует распределению ответственности между властью и гражданским обществом. В расширенных масштабах воспроизводятся безответственность и неэффективность политического управления. Власть стратегически проигрывает от усиления виртуальных "партий власти", "партий имитаторов". Вместо выстраивания и взращивания реальных социальных интересов, такие партии взращивают монополию бюрократии и маргинальность народа. Они не формируют дееспособных и массовых политических и общественных субъектов, способных оказать поддержку осуществлению политической модернизации общества.
По полученным Институтом социологии данным, партии могут мобилизовать 2-3% населения России, профсоюзы - 20-25%. Специалисты в области теории конфликтов признают, что, если превращать выборную кампанию лишь в "выхлопной клапан", средство выпустить недовольство, политическая система стагнирует, структурные изменения оказываются не востребованными. Признаки стагнации налицо - процент голосующих "против всех" устойчиво перевалил за отметку в 30% вопреки впечатляющим усилиям по применению административного ресурса. Деструктивная протестность нарастает, отражая немалый градус социальной напряженности. А лидеры партий поглощены внутриэлитными разборками, перераспределением власти, не замечая, что последняя теряет свойство быть общественным авторитетом. В условиях нынешней "стагнации демократии" политическая система, основанная на сращивании власти и собственности, всевластии административной бюрократии и имитации законности, обречена на провал. Она стала социально "глухой" и на пороге замаячил новый социальный протест.
Партии призваны осуществлять общественно-политическое представительство, быть посредником между государством и гражданским обществом. Но в российском обществе происходят изменения, которые ведут к тому, что "корни" партий в гражданском обществе засыхают, а "верхушки" в политической системе разрастаются. Вместо переноса общественных соков от гражданского общества в политической надстройке, многие партии осуществляют обратный процесс - давления государства на гражданское общество. Многие из них в России не пользуются доверием и популярностью у народа, не выражают интересов широких социальных групп, не способствуют становлению гражданского общества, демократических ценностей и реальной демократии, более того - вызывают острую аллергию. "Низовая" демократическая активность населения, реальная самодеятельность народа в рамках логики выживания и социального самосохранения, все эти гражданские инициативы отмобилизовали и задействовали инновационный потенциал здоровых слоев общества, заинтересованных в социально-значимых преобразованиях. Объединившись в совокупность некоммерческих, негосударственных организаций, они составляют около полумиллиона объединений, включая более 3,5 миллиона активистов, услугами деятельности которых пользуются ежегодно более 20 миллиона человек. Гражданский сектор общества добивается общественной экспертизы, контроля властных решений, обеспечивая действенную связь социально-активной части общества с государством и бизнесом. Социально-политические "горизонтали", живущие по законам сетевых технологий, стали ответом на вызовы новой политической культуры, формирующейся в развитых странах демократии и выражающейся в отходе от традиционного политического спектра с его разделением на левых и правых, замене его на более универсальные, более понятные маркеры-символы: достоинство, жизнь, чистая среда обитания и пр.
В постиндустриальных странах в условиях информационного и индивидуализирующегося общества большее значение по сравнению с экономическими и финансовыми приобретают социальные вопросы: вес человеческого фактора, ориентация на антибюрократизм, антиноменклатурные настроения и реванш населения и пр. Идет поиск новых форм человеческих взаимоотношений, солидарности, новой коллективности на основе новых постматериальных ценностей и развития индивидуальности людей. Все настойчивее проявляются тенденции к постепенной замене классических партий массовыми общественными движениями или ассоциациями, которые складываются вокруг конкретных гражданских инициатив: охраны окружающей среды, защиты прав потребителей и пр. Старые партии сосуществуют с этими движениями, некоторые из которых превращаются в партии нового типа (например, Зеленые). Наряду с институтами привычной представительной демократии складываются институты гражданского самоуправления (это характерно, например, для Германии). В сочетании представительной и "низовой" демократии состоит важная тенденция развития политической системы постиндустриальных обществ.
На политическом поле пока отсутствует партия, которая выражала бы интересы гражданского общества в парламенте. Такая партия не может и не должна быть продуктом политического инжиниринга. Подобная общественно-политическая сила должна вызреть и сложиться снизу. Фактически речь идет о партии, которая выражала бы интересы части среднего класса, людей социально-инновационной ориентации, прежде поддерживавших политиков либеральной или социал-демократической волны, а теперь от них отвернувшихся. Ясно, что ни Яблоко, ни СПС функции представительства этих интересов не выполняют.
Проблема политического плюрализма в рамках многопартийной системы не впервые оказывается в центре общественного внимания, подчеркнула А.В.Глухова (Воронежский госуниверситет). Надежды на возникновение дееспособной партийно-политической системы подпитывались опытом становления новых партий в странах Восточной, Центральной и Южной Европы. Но в России этого не произошло, и общественные инициативы массового демократического движения рубежа 80-х - 90-х годов "ушли в песок". Новый виток интереса к проблеме возникает после принятия новой Конституции РФ 1993 г., особенно в канун избирательного цикла 1995 - 1996 гг. Процессы идейного размежевания в российской элите и первые навыки политической ориентации в массовых слоях населения позволяли надеяться, что два потока - "сверху" и "снизу" однажды сомкнутся, породив прочную и дееспособную политическую систему. Социальная неструктурированность российского общества, слабая отрефлексированность в массовом сознании и поведении групповых интересов привела к тому, что различные избирательные объединения стали возникать не на партийно-политической, а на корпоративной и иной основе, группироваться вокруг яркого лидера на базе популистской программы. Поскольку полностью отказаться от партий невозможно, властвующая элита монополизирует парламентско-политическую авансцену при помощи во многом виртуального политического образования с неопределенными программными установками, но с вполне опознаваемыми лидерами - "спасателем, спортсменом и оперуполномоченным". Так появляется "Единство" (позже "Единая Россия") как реанимированный вариант предыдущих "партий власти" (ДВР, НДР), потерпевших поражение на выборах.
Поскольку главной стратегической целью российской власти стала стабилизация, достижение ее предполагается на путях "зачистки" партийно-политического поля и обеспечения "партии власти" привилегированных условий существования, включая право на формирование правительства на основе предполагаемого парламентского большинства. На практике это означает попытку дополнить российскую политическую систему с преобладанием полномочий президента преобладающей пропрезидентской партией. Такая партия скорее всего будет претендовать на роль "партии всего народа", что характерно для монопольного правления КПСС. Многолетний опыт функционирования доминирующих партий в послевоенных Японии и Германии, а также Италии и Мексике не имеет однозначных оценок. Если авторитарная тенденция в России одержит верх, российское общество не только еще больше отдалится от демократии, но и станет жертвой очередного застоя с пышным расцветом коррупции, безответственности власти, неэффективности принимаемых решений. Опыт вышеназванных стран свидетельствует, что однопартийное преобладание рано или поздно изживает себя, а на его место приходит более развитая соревновательная многопартийная система, означающая консолидацию демократического строя. В России в настоящий момент складывается стихийная многопартийность "снизу" и одновременно формируется целенаправленная государственная линия на контроль за политическим пространством "сверху", его правовая (Закон о политических партиях) и политическая (посредством создания "партии власти") регламентация. Возможен серьезный конфликт между этими двумя тенденциями, поскольку первая отражает состояние и демократический потенциал общества, а вторая - идеально-типический образ.
Исторически партии различаются по политическим позициям (правые/левые); по идеологии (либералы - консерваторы - социал-демократы и т.д.); по социальной базе (рабочие, крестьянские, буржуазные партии); по отношению к темпам и способам общественных преобразований (радикалы/умеренные) и т.д. С изменением исторических условий усложняется и партийно-политическая конфигурация. Политика партий все меньше укладывается в привычные "левые" и "правые" стандарты, становится деидеологизированной и прагматичной.
Партии, лишающиеся гарантированной поддержки массового электората, все больше превращаются в избирательные машины для лидеров. Специфика России состоит в том, что создание партийно-политической системы в ней происходит в исторический период, когда классические критерии создания и функционирования партий уже не представляются релевантными новым историческим условиям. Тем не менее они применяются в порядке подражания. Вместе с тем применяются и новейшие пиар-технологии, соответствующие политическим потребностям эпохи постмодерна. Такое "смешение стилей" не может не сказываться как на результатах деятельности российских партий, так и на эффективности политической системы в целом.
Дефиниции направлений (правые - левые - центр) в нынешних российских условиях можно рассматривать лишь как условные, ни одно российское политическое движение не является чистым аналогом того, что существует на Западе. Особенно это справедливо в отношении так называемых "центристских" партий. Идейная платформа "Единой России" чрезвычайно эклектична, включает в себя и державные, и патриотические, и либеральные, и консервативные ценности, что достаточно легко объяснить прагматическими целями. Нечто подобное продемонстрировало движение "Форца Италия!", лидер которого С.Берлускони не раз становился премьер-министром. Подавляющее большинство российских партий создаются "сверху". Этот тип партий называется кадровыми партиями. Эпоха массового политического участия породила другой феномен - массовые партии. В настоящее время эпоха массовых партий ушла в прошлое. Их сменяют массовые движения. Вместе с тем ставить крест на политических партиях рано.
А.Н.Кулик (ИНИОН РАН), напомнил, что центральными в нынешней дискуссии являются вопросы: Какая многопартийность складывается в России, и Какая многопартийность нам нужна. Какая многопартийность складывается в России определяется сводом нормативных актов. Но не менее, чем формальные правила, важна политическая культура - доминирующие политические ценности и установки элиты и масс, включая поддержку демократии, отношение к политической системе, к многопартийности как институту и к конкретным партиям. Создана правовая база многопартийности, сформировалась постсоветская политическая культура, сложилась практика достижения целей в существующем контексте. Эти системообразующие факторы определяют характер многопартийности. В условиях сложившейся многопартийности и существования партий, представленных в Думе, вряд ли стоит ожидать кардинального изменения партийной системы.
На политической сцене России множество игроков, использующих партийную форму участия в политическом процессе или взаимодействующих с партиями. Каждому из них нужна такая многопартийность, которая даст ему преимущество перед остальными в реализации своих интересов. Каждый стремится представить их как "национальные". При этом представления о нужном тех партий, которые уже присутствуют в Думе, и тех партий, которые только хотят туда попасть, и Администрации президента, которая хочет иметь нужную ей Думу, сильно разнятся. Регулярные изменения правил игры, обычно перед выборами, это ясно показывают. Так, закон о гарантиях избирательных прав граждан за последние пять лет менялся 4 раза.
По данным Фонда "Общественное мнение" 55% россиян считали, что партии "не приносят пользы". В списке из двадцати акторов общественное мнение отводит партиям предпоследнее по значимости место. По данным международного мониторинга публичной поддержки демократии (World Values Survey) 49% россиян убеждены, что "для страны хорошо иметь сильного лидера, который бы не беспокоился о парламенте и выборах". Там, где нет нужды "беспокоиться о парламенте и выборах", не нужны вообще никакие партии. Когда мы говорим о российских партиях, мы полагаем, что речь идет об институте, аналогичном тому, что сложился в "партийных демократиях" Запада и выполняет в них определенные функции. На самом же деле у тех образований, которые российский закон конституирует как политические партии, с партийной демократией нет почти ничего общего.
С.Е.Заславский (доцент МГУ), заявил, что в стране происходят асинхронные процессы. Но отрадно видеть, что произошла политическая и правовая институционализация в том, что касается российских политических партий.
Принятый новый закон о партиях позволил решить важные задачи. Партия стала предприятием по производству политики. Следовательно общество и государство теперь могут предъявить ей определенные, хотя бы минимальные, умеренные требования.
Мнимые политические величины начали исчезать еще до принятия закона, количество партий сократилось с 199 до 58. Теперь зарегистрирована 51 партия. Менее половины из них начали с нуля, остальные преобразовались. Избирательные блоки теперь должны состоять не более чем из трех партий. Необходима идеологическая идентификация: партия должна иметь программу.
В.П.Любин (ИНИОН РАН), отметил, что на основании проводившихся с 70-х годов в их Институте исследований западных, а затем и отечественной партийных систем, можно дать следующие ответы. Характерное для конца 90-х годов признание, что в России - не партийная система, а лишь ее эрзац, пригодно и для нынешней ситуации. Принятие закона о политических партиях должно помочь устранить этот эрзац, однако, хотя и наблюдается развитие партийного плюрализма на федеральном и даже региональном уровне, ложная многопартийность пока не устранена. Чередование партий у власти (вернее, только у парламентской трибуны) было соблюдено, но со странным российским привкусом. После каждых из трех прошедших парламентских выборов: 1993, 1995, 1999 гг. в Госдуме оказывалась новая партия власти, проводившая линию исполнительной власти, в первую очередь президентской администрации. У молодых российских партий нет своей истории, а попытки некоторых из них соотнести себя с отечественными историческими аналогами ничего не принесли. Принятие нашими партиями общепринятых в демократиях правил игры, укрепление взаимоотношений с аналогичными им по программным установкам партиями в демократических странах, усвоение мирового опыта способствовало бы построению прочной партийной системы.
В России в обозримом будущем вряд ли возможна двухпартийная система. Скорее, как в послевоенной Италии, будет оставаться система поляризованного плюрализма с правящей партией власти и вечно второй, оппозиционной левой партией, отстраненной от власти, в нашем случае так и происходит с КПРФ. Англосаксонский двухпартийный вариант многим представляется идеальным, но в сравнении с нынешней раздробленностью для России неплохим может стать хотя бы четырехпартийный вариант, характерный для нынешней Германии. То, что наши партии на самом деле не принимают участия в формировании правительства и других органов исполнительной власти, ослабляет партийную систему и тормозит возможности ее развития.
Ростки гражданского общества дают надежду, что такое развитие будет идти. Не жизнеспособны партии, конструируемые сверху. Партийную систему и демократию в целом укрепит объединение сил партий и гражданского общества. Для этого потребуется немалое время и упорная работа. Национальная черта - получить все быстро и сразу - вступает в противоречие с реальностью, не соответствующей укорененным в сознании людей и все еще не изжитым мифам царских и советских времен. Расставание с мифами - еще не пройденный обществом до конца шаг, совершив который, можно надеяться на прекращение сползания к авторитаризму и укрепление демократии.
Подводя итоги дискуссии, Б.И.Макаренко обратил внимание на развитие российской партийной системы с 1993 г. Вначале действовали правила Временного положения о выборах. Использовав эти положения в том, что касалось выборов по партийным спискам, в 1993 г. ЛДПР, например, сумела получить результат в 23% голосов.
Новый закон о партиях не решает всех проблем. Так, не очень ясно проработан вопрос о членстве в партиях. Например, Яблоко при перерегистрации смогло предоставить список своего состава, это 14-15 тысяч членов. Другие же партии не дали вызывающих доверие списков. Все нынешние партии: Единая Россия, КПРФ, ЛДПР, Яблоко, СПС, Народная партия - это всего лишь отдельные островки общества.
Что такое нынешняя партия? Это занимаемая ниша плюс бренд, который раскручивается с использованием возможностей средств массовой информации. Идет уменьшение количества партий, принимающих участие в выборах. Необходима более действенная обратная связь между администрацией и Государственной Думой.
Поблагодарив участников за интересную и плодотворную дискуссию, ведущие Круглого стола выразили надежду, что она будет отражена в публикациях о результатах работы III Всероссийского конгресса политологов.