В.П.Любин (ИНИОН РАН, Москва)

НОРБЕРТО БОББИО КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФИЛОСОФ

(Доклад на Третьем Всероссийском конгрессе политологов "Выборы в России и российский выбор", Секция 1. "Свобода и авторитет в современной политической философии", Москва, ИНИОН РАН, 28-29 апреля 2003 г.)

Поставленная в заголовке доклада тема необъятна, и отведенного здесь времени едва бы хватило, чтобы хотя бы пунктиром перечислить то, что крупнейший современный итальянский мыслитель внес в развитие политической философии и других общественных наук. Как когда-то, при нашей первой встрече в 1989 г., пошутил итальянский ученый, возникла целая наука - "боббиология", изучающая его творчество, и на мой взгляд, она неисчерпаема. Несомненно, не одно поколение обществоведов будет к ней обращаться и находить идеи, созвучные их эпохе. Одно перечисление тематики, которой занимался Боббио, составило бы длиннейший перечень. В политической науке и политической философии исследовалась широчайшая проблематика: история политических идей, их применение в политической практике, политика и культура, интеллектуалы и политика, особенности политических течений, в особенности либерализма и социализма, потенциальные возможности их объединения в едином политическом проекте, и многое другое. Итальянский мыслитель всесторонне рассмотрел понятие демократии, попытался сформулировать ее главные признаки, определить достоинства и недостатки, предсказать будущее демократии и поддерживающих ее политических сил в ХХI веке.

Не буду здесь останавливаться на том, что, надеюсь, участникам нынешнего политологического конгресса хорошо известно и, начиная с 70-х годов находило отражение в наших инионовских изданиях. Обобщить вклад Боббио в развитие политической науки я постарался на страницах вышедшей пару лет назад "Политической энциклопедии". Отрадно, что многое из переведенного нами и изданного в свое время в ИНИОН широко используется в нынешних отечественных университетских курсах по политологии и другим общественным наукам.

Сразу перейду к последним по времени оценкам творчества Боббио как политического философа. Осенью 1999 г. крупнейший итальянский мыслитель современности перешагнул свой девяностолетний рубеж. Оставаясь в здравом уме и твердой памяти, он и в этом возрасте, как и прежде, был авторитетнейшим участником всех значимых дискуссий в сферах политики, науки и культуры. Его положение пожизненного сенатора Итальянской республики (когда-то, в 70-е - 80-е годы, его всерьез рассматривали как одного из достойнейших кандидатов на пост президента страны, и опираясь на свой признанный сторонниками и противниками высочайший авторитет в качестве политического философа, он наверняка мог бы находить блестящие выходы из любой критической ситуации, которые чередой возникали в те времена в идеологически резко расколотой Италии) обязывало его постоянно активнейшим образом участвовать в политической жизни. Лишь недавно Боббио отдалился от дел, но это вовсе не значит, что он ушел на покой.

В конце 2002 г. вышел специальный номер журнала для интеллектуалов "Ресет", полностью посвященный творчеству Боббио. Это творчество оценивают в журнале его коллеги в науке и политике, друзья, ученики, политические соратники и противники. Как отмечает один из них - Джанкарло Бозетти в опубликованной газетой "Репубблика" статье Il silenzio del laico ("Молчание светского деятеля"), Норберто Боббио избрал в последнее время молчание и избегает участия в политической дискуссии, которая была ему всегда так дорога и которой он отдавал огромную часть своей энергии. Он не перестал беседовать с миром, но ушел больше в свою приватную, частную беседу, на которую имеет полное право, учитывая недавно исполнившиеся ему 93 года. С помощью своего ассистента и сотрудника-исследователя Пьетро Полито, многие годы помогающего ему распутывать клубок собственной библиографии и регулировать отношения с внешним миром, Боббио продолжает следить за новостями, но отказался от практики, которую по-кантиански можно было бы определить как "общественное применение разума".

Тем, кто в условиях современной Италии обвиняет Боббио в соучастии в распространении левых идей и близости к коммунизму (тут следует, вероятно, напомнить, что в настоящее время в стране у власти находится правительство медиамагната Берлускони, в него входят и бывшие неофашисты, с их идеологическими представителями Боббио, будучи убежденным антифашистом, не раз вступал в острые полемические схватки, неизменно выходя из них победителем; этого правые и прежде всего крайне правые, кумиром которых является вставший на сторону фашизма философ Джентиле, не в состоянии ему простить, и поэтому неудивительно, что, придя к власти, они сводят счеты с последовательным борцом с фашизмом), его соратники отвечают, что да, туринский мыслитель всегда был человеком политических пристрастий, но без сомнения обладающим талантом концептуальных подходов. Он обладал этосом знания, который не позволял ему прятать трудности и противоречия под ковром риторики, заставлял его отвергать вербальное приспособленчество и идти, когда это необходимо, мучительным путем вскрытия противоречий, уже казавшихся с немалым трудом преодоленными. Кто не понимает, что значит подобный этос знания, одинаково пригодный для разработки права, политических наук, философии, биологии и ядерной физики, может не утруждать себя оценкой творчества Боббио, замечает Бозетти.

Боббио участвовал в политической дискуссии с непревзойденным умением очищать суть заидеологизированных понятий от пристающей к ним в ходе политико-публицистических дебатов накипи и возвращать им их изначальное значение, помещая их в надлежащие ячейки истории политических идей, подчеркивает Алессандро Пиццорно. Нечто подобное произошло в 50-е годы ХХ века, когда марксисты сделали ставку на тотальное обновление политического вокабуляра, в особенности в том, что касается понятия "свобода". Отвечая в 1952 г. одному своему другу археологу, разделявшему коммунистические взгляды, Боббио писал: "Имеется много вещей, которые терпят крах и заслуживают быть навеки устраненными. Но позволь мне сказать тебе, что среди тех вещей, что переживают крушение, наибольшую и, возможно, невосполнимую пустоту образует дух свободы".

С целью дать определение этому "духу свободы" Боббио написал в те годы ряд очерков. Они были направлены главным образом на то, чтобы расчистить и освободить из-под концептуальной груды марксистской критики либерально-демократических режимов те возможные отличия, которые могут существовать между буржуазным и просто человеческим, либеральным и демократическим, то, что является формальным и то, что при ограниченности государственной власти является материальным, то, что в структуре власти могло бы быть устранено и то, что должно остаться неприкосновенным. В одном из очерков, озаглавленном "La liberta' dei moderni comparata a quella dei posteri" ("Свобода людей модерна, сопоставленная со свободой потомков") Боббио привел как пример классическое разделение между свободой людей античности и людей современности (модерна), сделанное Бенджаменом Констаном. Оно было сформулировано в его труде 1819 г., но любопытно то, что появилось уже в анонимном очерке времен послереволюционной Директории, написанном, вероятно, в две руки вместе с мадам де Сталь и направленном на то, чтобы убедить Директорию принять меры для поддержки "аполитично" настроенных в ходе революционных событий людей, отстаивавших право не быть ни якобинцами, ни "ультра", и сделавших выбор в пользу приверженности к миру.

Спустя двадцать лет, когда это первоначальное намерение дать политическую рекомендацию в том конкретном случае было уже давно позади, появилась еще одна работа с классическим определением, основанным на уточнениях и предыдущем развитии дебатов по этому поводу. Исайя Берлин извлек из всего этого главное, что можно считать фундаментальными вопросами возможного развития свободы: "Кем я хочу быть управляемым", формулировка, которой выражалось желание свободы людей античности, и "Насколько я хочу быть управляемым", что соответствует желанию свободы людей модерна.

Боббио в важнейших пунктах отличается от своих предшественников, принадлежащих к группе мыслителей, пытавшихся соединить либерализм с социализмом, отмечает английский ученый левых убеждений Перри Андерсон. Один из этих пунктов это его специфическая сфера исследований. Боббио - это философ широчайшего диапазона, впитавший многое от довоенной феноменологии Гуссерля и Шелера, экзистенциализма Хайдеггера и Ясперса во время войны и позитивизма Карнапа и Айера после войны. Его личные эпистемологические предпочтения относятся к экспериментальному и научному познанию и тем самым явно направлены против того, что он называет "итальянской идеологией", по наследию спекулятивной и ориентированной на идеализм.

В этом отношении он напоминает Милля, Рассела или Деви. В отличие от них Боббио, однако, не является крупномасштабным оригинальным философом, еще меньше его можно назвать экономистом, каковыми были Милль или Гобсон. Но хотя он и не создал ни одного капитального труда по логике или эпистемологии, этике или экономике, его отношения с принципиальными традициями западного политического мышления - от Платона и Аристотеля до Фомы Аквинского или Альтузиуса, от Путендорфа и Гроция до Спинозы и Локка, от Руссо или Мэдисона до Бёрка и Гегеля, от Константа и Токвилля до Вебера и Кельзена - отличаются намного большей близостью не только с точки зрения исторического познания, но и по своей проницательности и глубине.

Другой существенный момент, отличающий его от своих предшественников, представлен политическими координатами Боббио, в известной мере более усложненными, чем у них. На самом деле Боббио находится на пересечении трех великих течений мысли, конфликтующих между собой. По своей глубинной формации и своим убеждениям Боббио либерал. Но итальянский либерализм всегда был особым феноменом внутри европейского либерализма. Боббио наследник исключительного явления - движения Сопротивления, которое, как он сам неоднократно показывал, было центральным политическим экспериментом, сформировавшим его самого. Его моральная и личная близость к Капитини соседствовала с практическим предпочтением действий Калоджеро, несмотря на то, что в последнем случае это предпочтение переплеталось с ясным осознанием возможной силы влияния ИКП после Освобождения, что более или менее неизбежно вело его к весьма глубокому конфликту с марксистской культурой. Будучи либералом, Боббио в те годы становится социалистом. Но как и его англосаксонские предшественники, он не только был либералом прежде, чем стать социалистом, но по преимуществу и остался таковым после сделанного социалистического выбора.

Продолжая эту мысль Андерсона, итальянский философ Сальваторе Века вспоминает, что в середине 80-х годов, когда отмечалось 75-летие Боббио, в своем докладе на посвященной юбилею мыслителя научной конференции он обратил внимание на полемику вокруг перспектив политической ценностной установки. Эта проблема находилась тогда в центре споров в левых силах и была связана с сущностным противоречием либерализма и социализма. Боббио, напоминает Века, дважды обращался к исследованию этого противоречия, первый раз в книге "Политика и культура", вышедшей впервые в 1954 году, второй - в работе "Какой социализм? Обсуждение альтернативы" 1976 года.

В первом из этих трудов Боббио обращал внимание на приоритет основных свобод личности в сравнении с любыми другими, представляются они важными или нет, политическими принципами или политическим ценностями. Во втором - делался акцент на несостоятельности марксизма как политической теории или, лучше сказать, теории политических институтов, и тем самым на том, что социалистическая перспектива для открытого общества должна быть сконцентрирована на приоритете демократии и прежде всего недвусмысленно соответствовать последовательному предпочтению подобного приоритета. Признание или непризнание этого находилось в основании и центре длительной борьбы в политической культуре главных партий итальянских левых сил.

Если сегодня подвести итог тогдашним замечаниям, заключает Века, можно сказать, что преподанный Боббио урок дал понять, что идентичность политического предложения левых по необходимости должна исходить из двойного признания - либерального приоритета основных свобод и демократического приоритета метода коллективного выбора. И тут можно было бы сделать ясный вывод, основанный на высказанных в названных двух трудах идеях, сформулировав его приблизительно следующим образом. Для левых сил, нацеленных на достоинства политической последовательности, это двойное признание является первым шагом, который необходимо сделать. Можно долго дискутировать, каковыми должны быть другие движения вслед за данным первым шагом. Но это первое движение было и остается необходимым шагом для любого, кто поддерживая и предлагая другим левую политическую перспективу, нацелен на завоевание демократического консенсуса в отношении политики социального реформирования.

Если бы кто-то попытался подвести суммарный итог деятельности выдающегося итальянского ученого, оценить внесенный им всесторонний вклад в политическую науку и саму политику, он должен был бы, как мне представляется, обратить внимание главным образом на то, что в отличие от кабинетных исследователей, каковыми по преимуществу являются современные обществоведы, Боббио олицетворяет собой ярчайший пример соединения в одном лице ученого и политика. Он незаурядный теоретик, яркий представитель уходящей корнями в века европейской научной теории и одновременно умелый практик повседневной политической жизни. И хотя разработанные им идеи в нынешней ситуации даже в самой Италии, для развития политического просвещения и политического процесса в которой, определения целей и перспектив, он так много сделал, не находятся на гребне волны политической моды, - а все знают насколько подобная мода переменчива, - рано или поздно они несомненно окажутся востребованными. Новые поколения обществоведов и политиков обратятся к ним в ходе построения обогащенного этими идеями будущего общества.

 

 

 

Hosted by uCoz